Крылья

Солодкова Татьяна

– Ну, так что?
– привстаю со cвоего места, делаю это неловко и тут же влипаю макушкой в потолок. – Уй! – с досадой потираю ушибленное место. Гай тихонько прыскает, но быстро становится серьезным и снова мрачным.
– Идем?
– протягиваю руку.

– Идем, - отвечает, но протянутую ладoнь демонстративно игнорирует, мол, не маленький – за ручку ходить. Смешной. Но сегодня его мир рухнул второй раз после смерти матери, и снова по-взрослому. Так что быть ему маленьким недолго – после такого быстро взрослеют.

Первым выбираюсь наружу и понимаю,

что в домике, оказывается, было тепло – на улице у меня мгновенно начинают стучать зубы. А я-то думал, что припугнул Гая возможным воспалением легких его брата…

Спускаюсь и терпеливо жду внизу, пока мальчик осторожно спускается по и так ненадежной, а сейчас ещё и качающейся на ветру веревочной лестнице. Но, увы, все, что могу сделать – придержать ее снизу и быть готовым поймать Гая, если он упадет.

Однако зря волнуюсь: Гай спускается без происшествий. Слезает, натягивает капюшон своей куртки прямо поверх шапки, чтобы спрятать лицо, и убирает руки в карманы; отходит и останавливается за моим плечом – спрятался, как же.

Лаки, заметивший наш спуск,тут же оказывается рядом. Вскидывает брови, обратив внимание на то, что его брат зачем-то встал за мной.

?кидываю его взглядoм: ничего, живой, даже инеем не покрылся – у парня отменное здоровье.

– Скажи ему, – шипит за моей спиной Гай. Бросаю на него взгляд через плечо: тоже приплясывает от холода. Ясно: морозоустoйчивость у них не семейная черта.

– Что сказать? – не понимает Лаки.

Нет уж, работать куклой чревовещателя я не нанимался. Поэтому резко делаю шаг в сторону,так, что Гай не успевает среагировать и остается стоять прямо перед братом.

– Говори, – велю ему строго.

Мальчик бросает на меня обвиняющий взгляд исподлобья, но больше не пытается спрятаться.

– Не поеду домoй, – выдает Тайлеру, для убедительности топнув ногой. – Не могу. Не хочу.

– Не сегодня, – считаю своим долгом внести ясность.
– Переночуйте где-нибудь, поговорите.

Лицо Лаки светлеет.

– Вообще не проблема. Пошли, - хочет приобнять брата за плечи, но тот отрицательно качает головой и отступает.

Им еще долго придется заново притираться друг к другу, но, думаю, что между ними все будет хорошо. А вот отношения Миранды и Гая… Что ж, тут все зависит от Лаки. Как бы я ни хотел помочь, это не мое дело – я уже влез непозволительно глубоко в личные проблемы этой семьи.

Направляемся к выходу.

Лаки идет первым, освещая всем нам путь своим чудо-фонарем, затем Гай, я – замыкающим.

– Ты Билли Боба вызвал?! – спрашиваю громко, перекрикивая ветер.

Тайлер оборачивантся.

– Давно! Все норм!

Хочу спросить, сообщил ли он еще и Миранде, что с ?аем все в порядке, но не спрашиваю – потом. Пока мальчик слишком болезненно реагирует на каждое упоминание ее имени.

Ломать замок на воротах никто не планирует, поэтому, как и в прошлый раз, перелезаем через забор. Гая приходится подсадить, но высоты, судя по домику на дереве, он не боится и вполне ловко перебирается на ту сторону, где его уже

страхует брат.

Черный флайер и злой, как черт, Билли Боб и правда тут. Двое парней, которые шли за нами от самого особняка, на горизонте не наблюдаются. То ли за время нашего отсутствия научились прятаться лучше, то ли, заметив Билли Боба, передали пост и вернулись к Рикардо.

А массивный телохранитель шагает к своему подопечному, свирепо сдвинув брови к переносице.

– Куда опять одного понесло?
– басит недовольно.
– Премии лишить хочешь?

Лаки закатывает глаза.

– Мы это уже проходили, – отмахивается. – Сам тебе выплачу, если лишат, - и, не дожидаясь ответной реакции охранника, распахивает дверцу флайера. – Гай, - кивает вовнутрь, - залезай.

Мальчишка, на этот раз без споров, забирается в летательный аппарат. Думаю, причиной его покладистости является продувающий насквозь ветер, а не внезапный приступ филантропии.

– Джейс?
– Лаки оборачивается ко мне и вопросительно изгибает бровь, видя, что я не двигаюсь с места и так и стою, руки в карманы.

Качаю головой.

– Я не поеду. Пойду, проверю, как там Морган.

Губы Тайлера трогает улыбка: ему нравится то, что я волнуюсь за Миранду. Мне – не нравится в сегодняшнем вечере решительно ничего.

– Как знаешь, - соглашается; протягивает руку. – Спасибо.

– Не за что, – благодарность не принимаю, но на рукопожатие отвечаю.

После чего все трое оказываются во флайере. Дверцы хлопают, урчит запускаемый двигатель, и пространство вокруг озаряется ярким светом фар.

Подношу ладонь козырьком к глазам, чтобы не ослепнуть. А когда убираю руку, улица уже пуста, только ветер гонит по дороге сорванные сухие листья.

***

Морган

Мы не держим в доме алкоголь, это не принято. Но сегодня я впервые за много лет жалею об этом. Я бы выпила. Чего-нибудь крепкого и отвратительного на вкус, чтобы соответствовало моему настроению.

Как ни странно, вечер с родителями закончился мирно. Мы поговорили (не так чтобы по душам, но без взаимных претензий) и даже обнялись, чего я вообще не планировала.

Потом Лаки написал, что они с Риганом нашли Гая,и мы все дружно выдохнули. Кое-как уговорила родителей пойти спать, а сама осталась на кухне – ждaть, думать.

Оттого, что с Гаем ничего не случилось, от сердца отлегло. Но как быть дальше?

Я целый год подсознательно ждала и стpашилась того момента, когда мальчик узнает правду о смнрти матери, однако все равно оказалась к этому совершенно неготовой. Возненавидел ли он меня? Сумеет ли понять? Простить?

?азве такое прощают?

А могу ли я искренне попросить прощения, если понимаю, чтo повторись все вновь, то поступила бы так же? Моего сына пытались убить, как я могла поступить иначе? Отстрелить Изабелле в конечность и рисковать тем, что она успела бы выстрелить? Кто знает, может, мне удалось бы выбить у нее оружие. А может, и нет…