Крылья
Шрифт:
– Понятно, – киваю, поощряя продолжить рассказ.
– У Кудецки был шприц с ядом. Его точный состав и производитель устанавливаются. Но то, что это было вещество, несoвместимое с жизнью, уже известно наверняка.
Бог ты мой, в голове не укладывается. Мы столько лет доверяли жизнь Лаки Билли Бобу, а угрозой оказался он сам. Неужели деньги? Или месть? Боюсь,точных причин мы уже не узнаем. Билли Боб всегда ужасно злился, когда из-за выходок Лаки Рикардо лишал его премии…
– Кто его так?
– киваю в сторону трупа в конце коридора.
– Джейсон Риган.
Мое сердце бухается куда-то к ногам и начинает ускоренно биться.
– Кто?
– переспрашиваю придушенно.
– Джейсон Риган, – спокойно повторяет полковник, решив, что я не расслышала.
– По предварительной информации, он был арестован и содержался под стражей в здании Службы безопасности. Сегодня он совершил оттуда побег, взял в заложники сотpудницу СБ, угнал флайер, ушел от погони в воздушной транспортной сети города, после чего примчался сюда и высадил мозги Кудецки в тот самый момент, когда тот уже вводил иглу с ядом, – усмехается.
– Супермен какой-то получается, да? Вы знакомы?
Игнорирую последние вопросы. Стою, часто моргая и чувствуя себя последней идиоткой.
Супермен…
– Как он узнал?
– Говорит, увидел у Кудецки какой-то брелок, который принадлежал агенту РДАКа,и догадался. Информация проверяется.
Проверяется, проверяется, еще месяц будет проверяться с их бюрократией.
У полковника пиликает комм, оповещая о поступившем сообщении. Он отвлекается и читает. Его брoви приподнимаются.
– Что там?
– спрашиваю невежливо.
Я сама настолько в шоке, что не способна вести себя адекватно.
– Только что сообщили, что Ригана должны были освободить сегодня. Приказ был в обработке, – переводит удивленный взгляд с экрана коммуникатора на меня. – Какой-то час – и его освободили бы официально.
Если бы Джейсон подождал час, Лаки был бы уже на том свете.
– А теперь?
– спрашиваю. – Чтo ему грозит?
Гольц качает головой.
– Пока сложно утверждать с уверенностью. Когда мы будем владеть полной информацией,тогда и можно будет делать выводы. ?сли все, что cказал Риган, подтвердится, то, учитывая смягчающие обстоятельства и то, что он спас мистера Тайлера, думаю, отделается штрафом. Но только если сотрудница, которую он взял в заложники,и те четверо, в кого он выстрелил из парализатора, не выдвинут официальные обвинения.
Он ещё и перестрелял сотрудников СБ? Серьезно?
– Не выдвинут, - отзываюсь сквозь зубы. Пусть только попробуют. – Где он сейчас? Его арестовали? Увезли?
– Здесь, – ?ольц кивает куда-то себе за плечо, в противоположный конец коридора. – Соберем до конца улики, увезем тело, потом уже заберем его. Он сказал, что не спешит, - снова неофициальная усмешка. Кажется, сегодня все здорово струхнули.
– Я могу его видеть?
– Пожалуйста, - кивает полковник.
– Проходите. Дверь не заперта. Его охраняют снаружи.
– Спасибо, -
***
Все палаты в госпитале оснащены прозрачными дверьми. Подхожу и останавливаюсь перед одной из них. Паренек-охранник, дежурящий у палаты, получив приказ от Гольца, тактично отходит подальше.
Белоснежная простыня на кровати идеально расправлена – ни складочки. Кресло и стул тоже пусты. Джейс – на подоконнике. Сидит, согнув одну ногу в колене и поставив рядом с собой, вторую – свесив вниз, и смотрит в окно, на суету во дворе.
На нем все та же форма ЛЛА, в которой его арестовали на лайнере и в которой я видела его в последний раз два дня назад. Он сидит вполоборота к двери,и я могу видеть его лицо: небритый, осунувшийся, с темными кругами под глазами, весь какой-то взъерошенный, будто бежал.
А он и бежал, понимаю, чтобы спасти моего сына.
Тогда, когда я от него отвернулась. Когда до свободы оставался час, он рискнул всем ради Лаки. Во второй раз рискнул ради него жизнью.
«Человек либо предатель по натуре, либо нет», - сказал мне на днях Рикардо. Джейс – не предатель.
Мое сердце переполняется нежностью настолько, что это причиняет почти что физическую боль. Он не предал, не предавал. Это я… ушла, толком даже не выслушав.
Пoворачиваю ручку и вхожу.
Джейс оборачивается, приподнимает брови; спрыгивает с подоконника.
Будь мы героями любовного романа, по всем правилам ?иган должен был бы кинуться ко мне и заключить в объятия. Мы бы счаcтливо целовались, а потом последовала бы надпись: «Хэппи энд».
Но мы не в дешевой мелодраме: Джейс оказывается на полу, но не делает и попытки приблизиться. Опирается бедрами о подоконник и остается стоять там; складывает руки на груди.
– Как Лаки? – спрашивает буднично, опустив приветствия.
– Сказали, все хорошо. Стабильно, как и раньше. Ты успел вовремя.
– Хорошo.
Джейсон больше ничего не говорит, только смотрит, но теперь стена между нами не моя заслуга. Он боролся с моими предрассудками все это время: разница в возрасте, Александр, все остальные придуманные причины, якобы мешавшие нам быть вместе.
?иган думал, что рисковал жизнью своей сестры ради меня (теперь я не сомневаюсь, что все, что он говорил, – правда), а потом рискнул своей – ради Лаки. И ещё раз.
Молчим и просто стоим друг напротив друга. Джейс не отводит глаз, а мне очень хочется отвернуться, но сдерживаю себя. Нет, я ошиблась, это не стена, это дверь. И я могу ее открыть. Сейчас, шагнув навстречу и попросив прощения и простив, приняв все то, что уже не могу изменить – потому что оно уже случилось.
Два шага, несколько слов. Он ждет, но ясно дает понять, что на этом все – его первые шаги навстречу окончены. Потому что из той допросной вышла я. Мне и идти oбратно.
А я… не могу.