Крымский цугцванг 1

Леккор Михаил

Ларионов принужденно засмеялся. С этим господином надо ухо держать востро. Обычно в министерстве никто не возражал министру. Молодые воспринимали нотацию как должное, опытные просто молчали, понимая, что перечить карьере дороже. А горделивый умник Романов так и режет правду матку. Понимает, что выгнать его сейчас не смогут. По сути, что бы ни говорилось, открыто и в кулуарах, высокопоставленная работа в МИД все равно была золоченой клеткой для вероятного лидера демократического лагеря.

Все бы было хорошо, Романов, судя по всему, особо не возражал, но неожиданно он стал очень нужным и во внешней политике.

Синекура неожиданно переросла в весьма влиятельный пост. В отличие от Романова, Ларионов, с его огромным опытом дипломатической работы, понимал, насколько неожиданный экспромт со Стюартом был возможен только с ним. Никто, кроме дражайшего Дмитрия Сергеевича, не смог бы так сблизиться с англичанином. В итоге попытка изолировать Россию ударила по самой же Эстонии, а затем, рикошетом, по США. Как не будешь ценить такого дипломата?

Алексей Антонович побарабанил по столу. Что же делать?

— Хотите немного отдохнуть? — вынуждено спросил он, оттягивая время радикальных решений. — Пожалуйста, российские курорты, санатории, все к вашим услугам и за счет министерства. Заслужили.

— Нет-нет, — остановил его Дмитрий Сергеевич, — ни санатории, ни за счет министерства. Не надо меня подкупать. Хотя… я надеюсь, моя должность оплачивается не на уровне технички Форин Офис.

Ларионов откровенно поскреб затылок.

— Вас без бутылки коньяка не поймешь. Надеюсь, вы не воспримите за подкуп некоторую премию в СКВ за успешно проделанную работу?

— Не восприниму, — свободно сказал Дмитрий Сергеевич. — Как говорил Василий Татищев, есть взятка, а есть подарок за проделанную работу. Я бы и на курорт поехал, просто пошутил на счет подкупа. Но хочу в Лондон, в объятия невесты.

— Хм?

— Только не говорите, что ничего не знаете, — подозрительно сощурил Романов.

— Знаю, конечно, — согласился Ларионов, — но приятно слышать, что и у вас есть какие-то слабости.

Дмитрий Сергеевич, — остановил он готового к пикировке Романова, — я, прошу прощения, но у меня осталось мало времени, надо ехать к президенту к тринадцати. У меня к вам просьба, во-первых, хоть и в отпуске, помогите нам в информационном обеспечении. Если вас попросят англичане дать пару статей или выступить на телевидении, не отказывайте. Тематика на ваш вкус, запрещать ничего не буду, все равно не послушаете.

Во-вторых, когда вас позовут из Москвы — а без особой необходимости мы вас звать не будем, — пожалуйста, приезжайте поскорее. Хорошо?

Министр говорил о вещах удобоваримых.

— Разумеется, — согласился Романов. — Сделаю все возможное.

Оба они предполагали надвигающуюся грозу. Темные тучи, сверкая молниями и грохоча громом наползала с Запада на Россию. Но они ошибочно думали, что гроза еще далеко и у них есть немного поднакопить сил. И потому Ларионов отпустил, а Романов уехал.

Зря.

В Хитроу Романов почувствовал себя почти как в Домодедово. Правда, май в Англии показался как июль в Москве. Почти. Романов со своим утепленным плащом выглядел, как эскимос в столичном городе.

Его разговорный английский поневоле подтянутый в последнее время, позволял более менее сносно разговаривать и так же сносно понимать собеседников. Не заблудится среди трех сосен аэродрома.

К тому же на этот раз на землю туманного Альбиона

шагнул не рядовой доктор наук пусть даже в звании академика, а член коллегии МИД и это сразу дали почувствовать вежливые и подтянутые в политическом этикете работники аэропорта.

Он молниеносно прошел таможенный контроль и прочие формальности, и прошел через ВИП — выход для почетных и высокопоставленных гостей, в конце списка которых он начал числиться.

Отмахнувшись от предложения поднести вещи, Дмитрий Сергеевич отправился в свободное плавание. У границ аэродрома огляделся в поисках Маши. Пора бы ей показаться.

В информационный XXI связаться с любым человеком в любой части мира было проще пареной репы (Романов, правда, не знал, какова на вкус пареная репа, но поговорка ему нравилась). Вчера вечером он позвонил ей по фону.

— Господин что-то желает? — почтительно, под тон наложницы гарема, поинтересовалась Маша. Как сотрудница английского МИД, занимающегося к тому же Россией, она, естественно, знала о стремительно взлете новоявленного дипломата и иронизировала над ним.

— Господин желает, — в тон ей подтвердил Дмитрий Сергеевич, — чтобы завтра его встретили в Хитроу и все такое прочее.

— Ты прилетаешь! — захлебнулась она от счастья. — Подожди, — секундой позже в ней заговорил аналитик русского отдела, — надеюсь не по делам? Или все-таки будешь охмурять добропорядочных англичан? Сначала я, потом Стюарт… Кто следующий?

— Мне дали недельный отпуск, — успокоил он ее. — Впрочем, ты же понимаешь, дипломат не может вообще отказаться от дела, тем более за границей. Так что если ты не сможешь, то придется кого-нибудь охмурять.

— Это шантаж! — заявила Мария Ивановна. — Я буду жаловаться в Гаагский трибунал.

Она пылко говорила, хотя чувствовалось, что ее голова занята уже другим. И потому, вдруг, без перерыва, сразу перешла к совсем другому: — Знаешь, я постараюсь отпроситься на недельку на работе. Ну, скажу, буду шпионить за высокопоставленным русским, которого поймала в свои сети. Если ты приедешь, могут поверить. И мы с тобой рванем в круиз.

— По твоей квартирке, — в тон ей продолжил Дмитрий Сергеевич.

Она засмеялась, узнала его рейс и отключилась.

И вот теперь ее не было. Что-то случилось? Она не смогла отпроситься? Застряла в пробке? Разлюбила его?

Он демонстративно посмотрел на часы ручного компа. Самолет прилетел час назад. Время прилета она знает.

Хорошо, он подождет минут двадцать, делая скидку на женскую несобранность. А потом начнет созваниваться… Сначала к ней, затем начальнику ее отдела, затем заместителю министра иностранных дел и т.д. Пусть только попытаются отказаться соединится с облеченным властью русским дипломатом. Ох, и устроит международный скандал, не будь он Дмитрий Романов!

Послышались легкие шаги. Раздраженный отсутствием Маши он не стал обращать на них внимания — не ударят же его ножом в спину — и поплатился за это.

Мягкие теплые ладони легли ему на лицо, совершенно мешая что-либо видеть.

— Машенька! — обрадовался он и попытался повернуться.

Как бы не так! Руки оказались на удивление сильными, как тисками сжав его голову.

— Проиграл, — согласился он. — Министерство иностранных дел Российской Федерации в моем лице согласно обсудить условия сдачи.