Крымский Джокер
Шрифт:
— Я шофёром у тебя поработаю немного, Лидия Петровна — не возражаешь?
Он ловко забрался на водительское сиденье. Борис распахнул перед Афанасьевой заднюю дверцу.
— А ты вперёд садись, Боря, — махнула она ему рукой.
Машина тихо заурчала и плавно тронулась с места. Лидия Петровна достала пачку «Беломора» и, не спрашивая разрешения, закурила.
— Молодец, Василий Иванович, что без башибузуков своих встречать приехал! Не терплю я их одинаковые морды.
Ломакин, едва поморщившись от едкого дыма, усмехнулся и посмотрел в заднее зеркало.
За ними метрах
— Да нет, Лидочка… Без них я уже давно не езжу. Просто наказал им глаза тебе не мозолить.
Он ловко перестроился в третий ряд и со знанием дела увеличил скорость.
— Где тут пепельница у тебя, Иваныч? — спросила Афанасьева, стряхивая пепел на коврик.
— Кстати, познакомься — мой лучший работник Борис. Уже лет шесть с ним работаю — не нарадуюсь. Шесть ведь, а, Боря?
Борис обернулся и вежливо уточнил:
— Через два месяца семь лет будет, Лидия Петровна.
Ломакин, не сбавляя скорости, протянул Фролову маленькую бугристую руку:
— Ну, будем знакомы! Василием Ивановичем меня кличут. А поработаем вместе — поглядим… Может, для тебя я просто Иванычем стану, — дедушка Гриб снова посмотрел в зеркало. — Куда ехать-то, Лида? Может, сразу ко мне?
Афанасьева опустила стекло и выбросила окурок:
— Тебе надо куда, Боря?
Борис открыл ноутбук, с минуту изучал информацию на экране и затем попросил:
— Я бы хотел, Василий Иванович, чтобы вы высадили меня на пересечении улиц Артема и Миколы Пимоненко. И скажите мне свой адрес — я потом сам на такси доберусь.
Афанасьева и дед Гриб переглянулись и заулыбались. Ломакин даже прищёлкнул языком:
— Ишь ты, какой шустрый! А может тебе ещё и ключи выдать от квартиры, где гроши лежат? Адрес ему свой скажи! Весёлый у тебя хлопчик, Лида!
— А ты думал! — Лидия Петровна взъерошила Борису волосы и, наклонившись к нему, сказала:
— Ты дружок, как посмотришь там, что тебе надо — набери меня и за тобой заедут.
Борис кивнул, и тут у него зазвонил мобильный телефон.
— Да… Я… Когда?! Завтра?! Всё понял. Отбой.
Борис секунду замешкался, и эта пауза не ускользнула от внимательно наблюдавшего за ним Гриба. Волнуясь, Фролов немного громче чем следовало, сообщил:
— Лидия Петровна! Звонил наш охранник из консульства. Назавтра в списках есть фамилия нашего клиента! У него собеседование назначено на два часа дня!
Афанасьева прищурилась и проговорила сквозь зубы:
— Вот это, я понимаю, новость! Кажись, фарт начал в равные доли складываться. Теперь главное — не фукнуть весь расклад. Ты, Боря, делай своё дело, а потом вечерком расскажешь нам с Василием Ивановичем свои думки.
Высадив Бориса в указанном месте, Ломакин обернулся и сказал:
— Что-то не понравилось мне в твоём пареньке. Как-то задёргался он после звонка.
Афанасьева поморщилась:
— Да будет тебе, дед, не чуди! От такой весточки даже меня типнуло! Ты только представь себе — на день бы опоздали — и гудбай Америка! — Лидия Петровна хищно улыбнулась. Ну поехали к тебе, что ли… Покажешь мне свою новую усадьбу.
Борис Фролов стоял на обочине и смотрел вслед удаляющейся
На улице Артема плавно включались фонари ночного освещения. В чёрном небе закружились крупные мокрые снежинки. На Киев опускался холодный осенний вечер.
Часть вторая. Отрываясь
Спокойно, Маша, я — Дубровский!..
… На Киев опустился холодный осенний вечер. Температура упала ниже нулевой отметки. Ветки деревьев, намокшие днём от дождя, прихватил вечерний морозец, и они обледенели, превратившись в диковинные хрустальные палочки. На улицах засыпающей столицы в свете ярких фонарей застывшие деревья переливались и тихо звенели под порывами ветра. Повсюду плавно кружились крупные мокрые снежинки. Одна из таких больших снежинок опустилась прямо на сигарету в руках Толстого, который стоял на балконе и задумчиво смотрел на огни ночного города. Сигарета сразу промокла в самой середине. Не заметив маленькой катастрофы, которую натворил летающий кусочек снега, Володя стряхнул пепел за балкон и с удивлением увидел как половинка его сигареты отломилась, и красный огонёк полетел в чёрную бездну двора.
«Вот тебе и покурил…» — в сердцах подумал он, провожая взглядом падающий окурок.
Затем несколько минут смотрел на тихо падающий снег и, не выдержав, восхитился:
— Эх, всё-таки классно здесь!
Ему на ум пришла строчка из собственного стихотворения, написанного ещё в школе:
«Вечер на исходе, но удары в спину… беззащитность плоти превращают в силу…»
Толстый умудрено улыбнулся: «Пора пивка накатить, что ли…»
Он проснулся с полчаса назад, потому что его разбудил звонок мобильного телефона.
Звонила Алёна. Описав в двух словах своё путешествие, Володя пообещал, что завтра, если удастся продать свою машину, сядет на вечерний поезд и поедет домой. И теперь, расслабленно попивая пиво на диване, Толстый предавался безмятежной неге. «Вот, в принципе, и всё. Даже жаль немного, что так быстро окончилась наша поездка. Витька — клёвый чувак. Да и Лось, наверняка, тоже. Послезавтра моя жизнь снова вернётся в наезженный ритм… Хотя какой там ритм! Я же теперь козырный кандибобер на новой иномарке! Вот детишки-то удивятся!»
Толстый улыбнулся, представив как он не спеша выведет новую машину из гаража. Потом всю её вымоет и натрёт полиролью. Потом подумал о том, как летом, приезжающие в гости каждый год его кореша будут в полном шоке. Пойдут расспросы что да как…. А он так небрежно:
— Да вот…. Подрубил бабасов — и взял в салоне… Полный фарш…
Во входных дверях провернулся ключ. Володя поставил бутылку пива на столик и пошёл посмотреть, кого это там несёт. На Лосиный Остров занесло Витька. Он отряхивался от налипшего снега и тихо напевал: «Когда нет денег — нет любви!» Разувшись, он сунул в руки Толстого два пакета: