Крысоловка
Шрифт:
– Нет. Не знаю.
– Тогда простите за беспокойство. Позвоню ему завтра утром на работу.
– Давайте.
В трубке раздались гудки отбоя.
Сообразила, что нужно было попросить номер мобильного. Ладно, номер она сумеет раздобыть. Но глупо названивать Оскару в самый разгар вечеринки. Он снова исхитрился взять над ней верх. Позвонит завтра утром на работу. Лучшее, что может сделать.
Сосредоточившись, прочла несколько страниц. Сидела спиной к кухне. Внезапно почувствовала, что в комнате кто-то есть.
Но звук… Послышалось?
Сунула ноги в тапочки, прошла на кухню. Затаила дыхание. Глянула на люк, на опущенное железное кольцо. Шевельнулось? Нет. Конечно же, нет. Как бы та женщина выбралась?
Без ковра кухня казалась голой и грязной. Негостеприимной. Если ковер не высохнет завтра, придется новый добывать. Не хочется больше видеть этот люк, сил нет.
Или настелить сверху доски? Замуровать.
Опустилась на колени. Пальцы сомкнулись вокруг кольца, и будто электрическим током дернуло. Помимо воли прижалась губами к щели, всхлипнула, короткие, сдавленные рыдания.
– Мне нужно работать, – простонала она. – Черт, у меня уже все должно быть готово!
Почувствовала, как сжимаются пальцы. Как скользит вверх крышка люка. Порыв спертого воздуха, будто вихрь. Вонь рвоты и экскрементов.
Всмотрелась в темноту.
Ждала отклика.
Женщина лежала на кровати, завернувшись в одеяло. Дышит? Непонятно. Желудок сжал спазм. На полу валялась пластиковая упаковка из-под каши. Вылизана дочиста.
– Эй? – громко позвала Роза.
Груда на кровати пошевелилась. Одеяло сползло, серо-белое лицо, пронзительный взгляд:
– Помоги…
Одна рука вывернута под неестественным углом, распухла, такая же бесформенная, как хозяйка.
Но она поела, это очевидно. Роза встала и прошла к холодильнику. Достала еще одну упаковку каши. Бросила в дыру. Попала на кровать, по ноге женщине. Та заскулила, затем хрипло, утробно, нечеловеческим голосом выговорила:
– Пожалуйста… пожалуйста… помоги…
Ответить Роза не успела. В дверь постучали.
Ингрид
Чистый, резкий воздух обрушился вместе со светом. Она посмотрела на свет, заставив голос звучать во всю силу:
– Помоги… пожалуйста, помоги…
Над головой, подобно луне, висело лицо Розы.
Нужно приподняться и посмотреть на пол. То, что там чавкало, – оно еще здесь? Или то были ее фантазии, страхи? Она всегда с легкостью принимала фантазии за реальность. Делала из мухи слона. Титуса эта ее привычка всегда раздражала – она помнит.
По-твоему, я и сейчас преувеличиваю? А?
– Эй… – прошептала она, но вышло почти неслышно.
Приподняться, посмотреть. Шея не гнулась, онемела, как и все тело, точно мышцы уже сдались. И тут она придумала. Словно из самых глубин отчаяния всплыл мультяшный кадр, помеченный горящей свечой.
– Роза, я сделаю все, что ты хочешь, только выпусти меня. Все, что принадлежит мне, станет твоим. Займи мое место, перебирайся в мой дом… мои деньги, мое имущество, все. Это
Луна вверху молчала.
Может, она все это лишь подумала? Может, вслух ничего не произнесла?
И все же выход, это выход. Наследство Титуса. Та часть, что причиталась ей. Она отдаст Розе все. Ничего себе не оставит. Переедет к Марии, а когда встанет на ноги, найдет съемную квартиру. Назад в Хускварну! Домой, да и цены там не в пример ниже; там, дома, у озера, она будет в безопасности, там ее корни. И работу она там найдет – устроится в «Академкнигу» в Йончепинге, с ее-то солидным опытом…
– Что скажешь? Неужели ты против?
Сияющий, бездвижный лунный лик.
– Ну пожалуйста, пожалуйста… Если ты опасаешься, что… ну всего этого… я клянусь, никому ничего не расскажу… Клянусь!
Никакого отклика.
Нет, на сострадание рассчитывать не приходилось.
Она закрыла глаза, и вдруг что-то ударило ее по ноге. Она заскулила. Что это? Животное?! Крыса запрыгнула на постель?
Через силу села. Ее трясло, все тело, каждая его клеточка, дрожало.
Наверху, у Розы, раздался стук где-то за спиной хозяйки.
Вжавшись в стену, Ингрид смотрела, как на лице Розы проступает ужас, как она оборачивается.
И снова тьма.
Роза
Вставая, пошатнулась, упала. Поскользнулась, один тапок куда-то отлетел.
Вновь постучали. Выбежала в прихожую в чулках. Кто так поздно? Кому вообще она могла понадобиться?
Не Томас, он вряд ли, она уже перестала надеяться. Прислушалась, за дверью шаги.
Если сидеть тихо, подумают, что сплю.
Но ведь в окнах свет.
Проклятие.
Кто же это? Тип с овчаркой, разузнавший, где она живет, явился отомстить? Или… неужто Титус? Привезли на «скорой»?
Вновь стук, прямо по ушам. Приоткрыла дверь – так, чтобы осталась щелка. И почему только она не поставила цепочку! При жизни Акелы она не ведала страха. А теперь…
На крыльце стоял мужчина, стараясь держаться подальше от мокрого ковра. Клас Шредер.
Пахнуло алкоголем.
– Как у вас тут, черт, сложно… Сложно, да.
– Я знаю, простите. Но иначе ковер не высохнет.
– Вы ведь не спали? Увидел свет и решился…
– Нет-нет… я работаю.
– Я хотел вам кое-что показать. Нашел у себя в библиотеке. Вот, взгляните! – Он торжественно протянул какой-то предмет.
Книга.
В переплете, с разрезанными страницами.
Никакого рисунка на обложке, только текст.
Стихи Мануэля Рамиреса.
– Какое совпадение, верно? – воскликнул Клас Шредер. – Он еще и поэт, вы не знали?
– Э… нет, не знала.
– Извините, можно я зайду к вам ненадолго, на минутку? Знаю-знаю, вы заняты, но на минутку. Мне бы так хотелось хоть мельком взглянуть на ту рукопись.