Крысятник
Шрифт:
Чертанов молча закрыл за собой дверь. Елизаров усмехнулся. Гордый!
Подняв трубку, он коротко обронил:
— Терентий, давай спускайся ко мне.
Через пару минут дверь неслышно распахнулась, и в кабинет вошел молодой мужчина лет тридцати.
Усаживать вошедшего полковник не стал, так и держал у порога.
— С Чертановым из убойного отдела знаком?
— Не особенно.
— Впрочем, это и не важно, — махнул рукой Елизаров. — Напряги своих ребят, пускай присмотрятся к нему, что-то мне не все нравится в его поведении.
— Думаете,
— Трудно пока говорить об этом, но кое-что в его поведении меня настораживает.
— Нервничал во время допроса?
Полковник улыбнулся:
— Хм… Знаешь, как раз наоборот. Был спокоен до неприличия. Ты вот что сделай. Узнай, с кем он встречается, как проводит время. В общем, все, что может дать нам хотя бы какую-нибудь ниточку.
— Понял, товарищ полковник. Когда приступать?
Елизаров подошел к окну и увидел, как двор широкими шагами пересекает майор Чертанов. Уж слишком поспешно покидает он Петровку, не вернуть ли, чтобы потом не жалеть?
— Прямо сейчас и начнешь. Немедленно!
— Ну, хорошо, я ничего не сообразил, — наклонился к Чертанову Егор Ларин, — я теперь бизнесмен, далек от всего этого, но ты же должен был почувствовать, что здесь чего-то не так! Ты же опер! Договорились с ним встретиться, а он не приехал. Звоним ему домой, а он не отвечает. — Ларин разлил «Смирновскую» в стопки и, назидательно подняв вверх палец, изрек: — А ведь он парень был, если ты, конечно, помнишь, очень обязательный. Ладно… Давай поднимай стопарик. Выпьем, что ли, за упокой. Чтобы его душа на том свете не маялась по углам, — и опрокинул в рот стопку, высоко подбросив локоть.
Следом, единым махом, выпил водку и Чертанов, горько поморщившись. Подцепив бутерброд с семгой, неторопливо закусил, тщательно жуя.
— Я почувствовал, — наконец произнес он. — Мы же не сразу ушли оттуда. Ты сам помнишь. В дверь стучали, кричали… Но я не думал, что все настолько плохо.
— Да, шума мы там наделали предостаточно, — согласился Ларин.
— Вот именно, — вонзил Чертанов вилку в кружок малосольного огурчика. — Соседи меня узнали. Дело дошло до того, что меня подозревать начали в том, что я замешан в убийстве Коли.
— Дела-а, — протянул Ларин. — И что теперь?
Огурец разочаровал — приторно сладкий вкус шибанул в носоглотку, и Чертанов не без удовольствия перебил его очередной порцией водки.
— А хорошего здесь мало, честно тебе скажу… Меня вызывал Елизаров.
— Ничего себе! Ну и что ты?
Кусок селедки застыл у самого рта Егора. Он как будто бы позабыл о трапезе начисто, и теперь кусок рыбы, вяло свесившийся с вилки, напоминал приспущенное знамя.
— Рассказал ему все как было, но, похоже, он не очень-то мне поверил. От дела меня, естественно, отстранили.
— Вот что я тебе скажу, — заговорил Ларин, энергично работая челюстями. — Ты, Миша, не переживай, может быть, так оно и к лучшему. Ну что ты все рыщешь по подъездам да по подворотням? Как говорится, не пацан уже. Жизнь-то,
— Оставь! — вяло отмахнулся Чертанов. — Ну, какой я к черту коммерсант! Я опер до мозга костей, ты сам об этом знаешь не хуже меня. А потом, ты же работаешь под бандитской «крышей», верно? Веселенькая будет ситуация. Вчера я их ловил, а сегодня должен буду деньги им отстегивать? Не дождутся, Егор, это не для меня.
Чертанов любил этот небольшой кабачок на Пречистенке и нередко захаживал сюда. Ресторан был неброский и совсем небольшой, без всяких новомодных украшений, которыми были напичканы другие подобные заведения. Здесь игра небольшой оркестр, а Чертанову нравился «живой» звук. Главным действующим лицом оркестра был длинноволосый клавишник с красивым баритоном. Он владел едва ли не всеми октавами и мог затянуть такую лихую ноту, от мощи которой, казалось, дом способен рассыпаться по кирпичику.
Отношения в кабачке были почти домашними, публика здесь бывала в основном постоянной, с очень незначительным количеством залетных. А потому музыкантов частенько приглашали к столу скоротать время.
За соседним столиком сидели две брюнетки и лениво, как и подобает настоящим леди, потягивали коктейль через трубочки. Но красная цена им была сто долларов за два часа удовольствия, и Чертанов с интересом присматривался к их параметрам, как бы примеряя их под себя.
Длинноволосый клавишник подмигнул майору и показал взглядом на скучающих девушек. Чертанов невольно улыбнулся.
Разговор с Егором начинал тяготить Чертанова. Вместо того чтобы уединиться с барышней в укромном месте, он вынужден вступать в словесные баталии. И самое скверное то, что его приятель необыкновенно упрям и не успокоится до тех пор, пока не взломает круговую оборону Михаила, выстроенную из весомых аргументов.
— Ну, соглашайся, Михаил, соглашайся! — тараном наступал на него Ларин. — От этого дела ты будешь иметь неплохую копейку, свой процент! А уже через пару лет ты можешь смело считать себя состоятельным человеком.
Одна из девушек, с темной родинкой на правой щеке, слегка улыбнулась, на миг напомнив Чертанову Ангелину, которая пропала, оставив после себя ощущение пустоты и неприкаянности. Чертанов вздохнул. Препираться с Лариным не имело смысла. Самое разумное — так это пообещать подумать, а там будет видно. Чего, собственно, лишать друга надежды?
— Я вот что думаю, Егор, в твоих словах что-то есть. Надо будет обсудить это более конкретно, не так ведь, впопыхах… К тому же от водки у меня башка совершенно не варит.