Крючок для пираньи
Шрифт:
— В том, что касается проведения подводных работ — товарищ майор, — старпом кивнул на Кацубу.
— Товарищи на фонарях висят! — рявкнул мэр.
— Да что вы говорите? — изумился старпом. — Сколько ни наблюдал фонарей, никаких висящих…
— Хватит, — сказал поганый старец и кивнул Кацубе: — Подойдите.
Кацуба приблизился вразвалочку, оскорбительно неторопливо, дернул головой так, что это могло сойти и за приветствие:
— Майор Проценко, Шантарский военный округ. Проводим согласно приказу обследование затонувших кораблей. Изложите ваше дело, господин депутат, только
— Я уже наслышан, что вы там натворили…
— Вот как? — с издевательской вежливостью спросил Кацуба. — Быть может, поделитесь информацией? Потому что я совершенно не в курсе…
— Издеваетесь?
— Резюмирую.
— Всю эту компанию давно пора посадить, — сообщил мэр. — Город взбудоражен, народ требует….
— Там случайно митинги не гремят? — спросил Кацуба. — С требованием расстрелять нас, как бешеных собак?
Кацуба взглядом приказал часовому придвинуться к трапу, по которому сделал было попытку взойти один особенно настырный оператор. Часовой понятливо кивнул, перевесил автомат на шею и встал, расставив ноги, словно позировал для плаката «Граница на замке». Репортер дрогнул, вернулся на пирс.
— Ну и как обстановка в городе? — спросил Кацуба мэра. — Насколько я знаю, никаких газов так и не объявилось…
Мазур оглянулся — зевак на палубе «Достоевского» заметно прибавилось, хотя вряд ли кто-нибудь понимал, что происходит.
— У меня уже нервов не хватает общаться с этими… — горестно сказал мэр старику.
— Держите себя в руках, Павел Степанович, — ободряюще сказал ему столичный гость, выполнявший здесь, надо полагать, роль тяжелой артиллерии из резерва главного командования. — Этих молодчиков моментально приведем в божеский вид, опыт имеется… Майор, как вы объясните все здешние безобразия, связанные с вашей деятельностью?
Глядя в упор на мэра, Кацуба изрек:
— Знаете, это чисто медицинский вопрос, я тут некомпетентен, в чем честно и признаюсь…
— Хватит! — рявкнул старик с неожиданным задором. — Перед вами депутат и глава комитета! Извольте не паясничать!
— Так точно! — ответил Кацуба в тон.
В сторонке остановился капитан, но не вмешивался, созерцал происходящее, заложив руки за спину.
— Согласен, — сказал Кацуба самым нормальным тоном. — Объясните только, господа, что вам, собственно, нужно?
— Не притворяйтесь, — сказал старик. — О том, что вы здесь успели натворить, известно уже не только широкой общественности, но и за границей. Народ вправе требовать разъяснений. Я здесь нахожусь для того, чтобы осуществлять надзор за вашей работой.
— По какому праву?
— По праву народного избранника, — отрезал старик.
— И по праву избранного народом руководителя, — добавил мэр, утверждаясь рядом со столичным собратом в гордой позе, какую, должно быть, по его разумению должен был иметь надзирающий народный избранник.
— Тысяча извинений, конечно… — сказал Кацуба. — Но здесь все-таки военный объект, и было бы крайне желательно увидеть какой-нибудь документ, позволяющий вам здесь находиться и, как вы изволите выражаться, надзирать…
— А вы попробуйте нас отсюда убрать! —
Кацуба широко улыбнулся, развел руками:
— Помилуйте, мы же не звери… Никто вас не собирается отсюда убирать. Лицезрейте, бога ради. Сейчас мы с коллегами пойдем попить чайку, потом будем играть в шашки, кроме того, в планах на сегодняшний день — конкурс на лучшее исполнение матерных морских частушек на известную тему «Садко и царь морской». Всегда рады гостям, приглашаем на чаек, каковой можете пить вдоволь, и даже, как выражался классик, домой взять… Вот только с ночлегом обстоит хуже — лишних коек не предусмотрено, придется вам на полу…
— То есть как это — чаек, частушки… — вскрикнул мэр с обескураженным лицом. — Вы же только что сказали, что собираетесь выходить в море…
— Вы меня неправильно поняли, — приятно улыбнулся Кацуба. — Это завтра мы собирались в море. А сегодня по плану профилактика винта с удалением с его поверхности кавитации, корректировка магнитного меридиана… — он запнулся, обернулся к Мазуру.
— Удаление накипи с клотика, — охотно подсказал тот. — Продувка девиации, кренгование бушприта и множество других столь же необходимых работ…
— Что вы из нас идиотов делаете! — ощерился мэр.
— Вот уж чем я не намерен заниматься… — сказал Кацуба. — Видите ли, господа, я не сомневаюсь, что народные избранники имеют право надзирать. Однако подозреваю, что даже депутаты Государственной думы не в состоянии заставить нашего капитана выйти в море, а капитана Микушевича, — он показал на Мазура, — погружаться на глубину тридцати пяти метров. Не говоря уж о том, что самая демократическая общественность не в состоянии проконтролировать, что капитан Микушевич погрузился именно на тридцать пять метров, а не гоняет селедку на глубине в четыре фута…
Мэр попросту наливался злобой — зато столичный гость быстро стал соображать, что их не столь уж хитро загнали в цейтнот. Мазур долго наблюдал за ним и пришел к выводу, что старик, безусловно, сволочь — но не дурак.
Он, не тратя больше времени на перебранку, повернулся к человеку с кожаной папкой. Тот, правильно истолковав немой призыв, шагнул вперед, как-то удивительно ловко оттеснил в сторонку мэра, подхватил Мазура и Кацубу под руки:
— Отойдемте, господа офицеры… Капитан Рузаев, уполномоченный местного отделения ФСБ.
— Очень приятно, — сказал Кацуба. — Наручники принесли?
Капитан поморщился:
— Ребята, давайте поговорим, как свои люди… Без пикировок. Все мы, в конце концов, офицеры….
— Ну, и как вам глянутся, на офицерский взгляд, эти вот монстрики? — поинтересовался Кацуба. — Не бойтесь, я вас демократам не заложу…
— Майор, давайте по-деловому…
— Давайте, — согласился Кацуба.
— Вы прекрасно знаете, сколько вокруг вас наворочено грязи…
— Наслышан.
— Половина вот этих, — он показал на стеклянные очи камер, — из Москвы. Прилетели с депутатом. Вон тот и тот — западные корреспонденты. По телевизору, по первой программе, уже прошла первая информашка о здешних треволнениях… Оно вам надо? Вы, по-моему, действительно собирались отплывать?