Крюк. Лабиринт
Шрифт:
Поэтому, когда он устало тащился от беговой дорожки и тренажеров к длинному столу, накрытому под Деревом Никогда в тени Лета и совсем рядом с Весной, он вдруг четко осознал факт, что во второй раз может провалить попытку вызволить своих детей. Одно дело было не появиться на бейсбольном матче или фортепианном концерте. И совсем другое — не появиться у Хука, чтобы спасти Джека и Мэгги. Это было бы кульминацией, причем с фатальным исходом, в длинной цепи невыполненных обещаний, которые он давал
Он смахнул слезы, выступившие на глазах, потому что не хотел, чтобы их кто-нибудь увидел, и сел за стол. Несмотря на полнейшее расстройство, он был голоден. Он буквально умирал с голоду. Целый день он носился в попытках найти в себе мальчишку, подгоняемый Тинк и своей командой, и все это время у него не было маковой росинки во рту. Это было убийственно. Но он выбросил эту мысль из головы. Как бы то ни было, ему надо было подкрепиться. Потому что в противном случае его шансы помочь детям резко уменьшаются. Ведь если не поест он, перестанут существовать и они.
За столом было полно народу. Большую половину его занимал Руфио вместе со своими единомышленниками. Приверженцы Питера собрались на небольшом пространстве с противоположной стороны стола. Питеру оставили местечко между Покетсом и Эйсом, и он уселся на него, в душе благодаря этих ребят. Тинк сидела на своем собственном месте посреди стола.
Руфио оказался прямо напротив Питера. Он презрительно улыбался, когда Питер усаживался на место, и в глазах его явно была горечь. Питер не стал обращать на него внимания.
«Я должен поесть. Мне надо пополнить свои силы, — думал он, тяжко вздыхая. — Я не должен прекращать своих попыток».
Появилась группка Потерянных Мальчиков, которые несли от раскаленных докрасна печей дымящиеся посудины с едой. Питер потянул в себя ее аромат и вздохнул. Что бы это ни было, пахнет оно чудесно!
Эйс передал ему тарелку, и он поставил ее перед собой, рукой отмахивая пар, чтобы посмотреть, что же было на блюде.
Тарелка была пуста.
Питер непонимающе посмотрел на Эйса, а потом поднял глаза и взглянул на стол. Все жадно ели, торопливо запихивая еду в рот, и с удовольствием жевали ее. Только вот... на всех до единой тарелках ничегошеньки не было, и пережевывали они пустоту!
— М-м-м-м! Моя любимая Никогдятина! — приговаривал рядом с Питером Покетс набитым ничем ртом. — Картошка, молоко, яблоки, бананы, тыква. Потом Цыпленок Никогда и... Эй, Тинк! Давай!
Тинк тянула что-то невидимое за один конец, а Покетс — за другой. Питер поморгал глазами. Руфио напротив пристально следил за ним.
— Попей, Питер, — предложил Эйс и налил из фляги в пустую кружку Питера... ничего. Доунт Аск и Тад Батт чокнулись кружками и выпили воздух.
Питер сидел какое-то время,
— Я так не согласен! — воскликнул он. — Где еда?
Тинк взглянула на него.
— Если ты не можешь вообразить себя Питером Пэном, ты никогда не станешь им.
— А что я должен делать с... этим?
Она сурово посмотрела на него.
— Если ты не ешь, ты не вырастешь.
Питер клокотал и дымился, как тарелка на столе.
— Есть ЧТО? Здесь ведь нечего есть!
— В этом то все и дело, — сказала Тинк. — Питер, ты что, забыл даже, как можно что-то делать понарошку? Например, есть, как мы.
Руфио засмеялся:
— Он не может! Он не понимает этого! — И издевательски добавил, — Слопай свое сердце, ты, курдюк с жиром!
И он запустил пустой тарелкой через стол, попав Питеру прямо в грудь. Питер вскочил от острой боли. Он был ошеломлен.
— Боже мой, да ты — невоспитанный ребенок, — это было все, что он смог произнести. Потерянные Мальчики вокруг, как эхо, повторяли слова «невоспитанный ребенок», смеялись и гикали, пародируя и высмеивая Питера.
Руфио выпрямился.
— Червяк, пожирающий слизняков! — ядовито процедил он сквозь зубы.
Тинк подлетела к Питеру, упершись руками в бока, и с сияющими глазами.
— Давай, Питер! Покажи ему!
Руфио захохотал.
— Ага, давай, покажи-ка мне, на что ты способен! Ну, давай же, ты, тупица, старая пузатая плевательница!
— Так его, Руфио! Так его! — закричали Потерянные Мальчишки. Даже те, кто поддерживал Питера, присоединились к ним.
С Питера было довольно. Он указал на Руфио и покачал пальцем:
— Ты показываешь этим детям скверный пример.
Потерянные Мальчики засвистели и стали гримасничать, с помощью мимики изображая крушение самолета.
— Хорошо! — сказал Питер, не желая отступать. — Ты... ты
— посредственность!
— Геморройная шишка! — продолжал издеваться над ним Руфио. Он выглядел приподнятым и самоуверенным, а глаза его смеялись.
— Ничтожество! — атаковал Питер.
Свист и гам усилились еще больше, и теперь казалось, что весь стол гикает и улюлюкает.
Руфио наклонился вперед:
— Слюнявый, вонючий пузырь от жвачки!
— Давай, Руфио! — кричали Потерянные Мальчишки в экстазе.
— Ты психически неполноценный, помешанный на экскрементах ребенок! — кричал Питер.
Улюлюканье неслось со всех концов стола, сопровождаемое не более вежливыми выражениями презрения. Свист нарастал. «Самолеты» крушились один за другим. Питер не сомневался, что проиграет и это соревнование.
— Ничтожный гриб! — продолжал Руфио.
— Ату его, Руфио, ату!!!