Ксавьер
Шрифт:
Выйдя из квартиры, направляюсь к машине, припаркованной прямо рядом с домом. Поппи выбирается из своей "ауди", которая стоит возле моего "мерса".
– Приветик. Хорошо выглядишь, - говорит она с улыбкой, открывая багажник и доставая пакеты с едой.
– Спасибо, - тихо бормочу я. Она бросает на меня взгляд через плечо, по привычке откидывая назад свои длинные рыжие волосы. Ее взгляд сосредотачивается на мне слишком пристально, прежде чем она хмурится.
– Ты в порядке?
– Поппи закрывает багажник и встает на бордюр, наблюдая за мной. Юбка ее платья раздувается от осеннего ветерка, а сухие листья проносятся по земле между ее ногами, и их медно-красный цвет отлично сочетается с ее волосами.
Я
– В полном, Поппи.
Она склоняет голову набок, а затем подходит ближе ко мне, становясь на носочки и подарив моей щеке целомудренный поцелуй.
– Хорошо. Если ты так говоришь, - она посылает мне быструю улыбку, прежде чем развернуться на каблуках и пойти к главному входу, удерживая сумки в одной руке и доставая ключи второй. Будто зная, что она вернулась, Тор рывком распахивает дверь, и на его лице сияет улыбка, которая предназначена лишь ей. Он целует ее, и она отвечает, но отстраняется и понимает сумки. Тор закатывает глаза и забирает их из ее рук, прежде чем войти внутрь. Этот мужчина каким-то образом умудрился бросить эту жизнь, а он в ней крутился многие годы. Он любил ее, жил и упивался ею. Он не был похож на парня, который захочет завязать, но вот он здесь, вышел из игры, влюбившись в хорошую девушку.
Я не ищу любви или даже гребанного счастья, но подобный образ жизни не дает и шанса даже на кроху нормальности. Такая жизнь удерживает нас пленниками, оставляя без капли инициативы и каких-либо возможностей. Знаю, мне нужно выбираться, но не знаю как. Я вздыхаю и открываю дверцу машины, усаживаясь за руль.
Пока я следую за Уиллом вверх по лестнице дорогого лондонского таунхауса, мой желудок непроизвольно сжимается. Не знаю, что меня ожидает дальше, поэтому пытаюсь натянуть маску профессионала, но, черт, это сложно.
В этот раз, когда я захожу все в ту же спальню, Алекса сидит на краю матраса, сложив руки на коленях, и в такой позе она выглядит почти невинной. На ней длинный, до пола, халат, не скрывающий белое кружевное нижнее белье. Уилл теряется где-то за моей спиной, а я не могу отвести от нее взгляд.
Она медленно встает с кровати и делает пару шагов навстречу, прежде чем остановиться прямо передо мной.
– И снова привет, Ксавьер, - произносит она, пока ее взгляд неторопливо скользит от моей груди к лицу. Когда эти голубые глаза встречаются с моими, мне становится нечем дышать. Она не отрывает от меня взгляда, когда начинает расстегивать пуговицы на моем пиджаке, прежде чем все также неторопливо снять его с меня. Я слышу каждый ее вдох и выдох, соскальзывающий с этих полных красных губ. Я вздрагиваю, когда она обхватывает мою ладонь и опускает глаза, чтобы избавиться от запонок. К тому времени, когда оказываюсь без рубашки, я ощущаю себя натянутым как струна, предчувствуя, что могу взорваться в любой момент.
Мои плечи все также напряжены, когда я чувствую взгляд ее мужа на нас. Не хочу, чтобы он наблюдал за тем, как я ее трахаю. Все изменилось. Мы пересекли черту, через которую, не уверен, что могу переступить обратно. Но несмотря на все чертовы сложности, это все равно не затмевает простой факт, что я ее хочу. Я зашел так далеко, что смогу взять ее в любом месте, где это возможно, даже если единственным выбором будет подобная тошнотворная ситуация. Я до боли жалок и собираюсь разобраться со всеми остальными последствиями, но просто не в данный момент. Сейчас я хочу прожить в отрицании чуть дольше. Хочу потеряться в ее теле, дышать ею и забыть, что это не более, чем дешевый фарс.
Она осторожно проводит пальцами по моей коже, и я тяжело сглатываю, когда вздрагиваю под ее прикосновениями. Я пытаюсь сбросить с себя чары и наваждение, что она наложила. Я закрываю глаза
А она его? Любила ли? Или я всего лишь отвлечение от ее не такого уж и идеального брака? Кто знает. Я начинаю думать, что все это просто не может быть реальным: то, что было между нами, что есть у них… она желает меня, но все еще замужем за ним. Потому что он воплощает в себе все, чем я не являюсь и никогда не буду. Безопасность, надежность, уверенность.
Я хватаюсь за злость и позволяю ей меня поглотить, управлять. Повернувшись обратно к Алексе, я смотрю на ее измученное лицо, и мой взгляд пробегается по ее губам, прежде чем я резко сжимаю руку вокруг ее горла. Ее глаза расширяются, когда мои пальцы угрожающе стискивают нежную шею. Развернув ее спиной к себе, я хватаю ее за талию и прижимаю к себе, пока между нами не остается и миллиметра пространства. Моя рука все еще на ее шее, когда я поворачиваю нас обоих лицом к Уиллу. Я могу чувствовать, как ее пульс бьется под моими пальцами, словно крылья колибри.
Она дрожит, когда я поднимаю свободную руку и тяну за пояс на ее талии. Узел ослабляется, и полы халата расходятся, падая вниз по ее телу, как занавес с произведения искусства. Я ласково провожу пальцами по ее животу, обожая то, как ее дыхание замирает раз за разом, когда моя рука то поднимается, то опускается по ее телу. К тому времени, как я слегка касаюсь пальцами кружева на нижнем белье, она практически извивается и стонет от желания.
Уилл наблюдает за ней, его глаза горят от острой жажды. Он уважает ее, поклоняется ей. Это все с легкостью можно прочитать по его лицу. Между нами с Алексой и ним находится кровать, и, если бы не она, думаю, он уже бы подошел к ней и попробовал дотронуться. Но я не хочу видеть его гребанные руки на ней. Я скольжу ладонью под ее трусики и глубоко ввожу два пальца в киску. Она вскрикивает, откидывая голову на мое плечо, как будто я - ее спасательный круг.
Я хочу насладиться ею, но не здесь, не напротив него. Толкаюсь в нее пальцами несколько раз, прежде чем убрать их, вынудив ее захныкать. Схватит ее за затылок, я грубо наклоняю ее вниз, пока ее колени не встречаются с краем матраса, и, потеряв равновесие, она падает вперед. Схватив тоненькую полоску кружева на ее бедрах пальцами, я срываю его с нее. Алекса глубоко вздыхает и с дрожью выдыхает. Расстегнув ремень, я опускаю брюки с боксерами достаточно низко, чтобы обнажить член. Достав презерватив из кармана, разрываю упаковку своими зубами и раскатываю его по стояку.
Она не двигается с места все это время, схватившись за простыни и согнувшись напротив меня, подчинившаяся, сломленная... и меня злит, что она это делает ради него. Я хватаю ее за бедра и вхожу одним толчком. Ее голова склоняется ниже, и воздух покидает легкие. Она не поднимает голову, и, подозреваю, это для того, чтобы не встречаться взглядом со своим мужем, пока парень, которого она трахала на прошлой неделе, имеет ее прямо сейчас. Я смотрю на Уилла, когда отодвигаю бедра, выходя из нее, а затем снова вхожу. Его челюсть напрягается, и на моих губах появляется улыбка. Он всегда выглядит таким взбешенным, когда я ее трахаю, и мне непонятно, какого черта он мне платит за это, если не получает удовольствия. Сказал бы, что это из-за нее, но я знаю Алексу. Это представление разыгрывается не по ее инициативе.