Кто, если не мы! СИ.
Шрифт:
– Проснись!
– Ты кто?- увидев тёмную фигуру, я спросонья не узнала гостью.
– Слушай, происходит что-то странное, - прошептала фигура, в которой я наконец-то признала Агафью.
– В чём дело?
– А ты ничего не слышала?
Я покачала головой. Тут ночную тишину разорвал непонятный гул, завывания сирен и раздался совершенно чёткий мужской голос.
– Граждане, воздушная тревога. Просим пройти в ближайшее бомбоубежище.
– Ты это слышала или мне кажется? – почему-то шёпотом спросила Агафья.
Я побледнела,
– Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась гостья.
– И в планах не было. Свят-свят, кто бы это мог быть?
– Может, проверим, - предложила Агафья, - а то как-то настойчиво колотят, дверь бы не вынесли. Может, соседей заливаешь?
– Пошли, узнаем, - мы направились в коридор разобраться с ночными посетителями.
Я поинтересовалась, кого там нелёгкая принесла. Из-за двери раздалось грозное:
– Немедленно открывайте. Нарушен режим светомаскировки.
– Ага, сейчас откроем, а вас там толпа и все с винтовками, - отшила визитёров Агафья.
За дверью затихни. По всей видимости, переваривали ответ. Затем вновь грозный окрик:
– Открывайте, иначе придётся взломать дверь.
– Ну что, может, лучше открыть? – спросила я у Агафьи.
– Смотри сама, квартира твоя. Думаю, лучше всё же открыть, а то завтра ремонтом заниматься придётся.
Открыла. Ага, как и предполагала Агафья, на лестничной клетке столпилось четыре человека и все с винтовками. Накаркали.
Опять чья-то шутка. Мне всё это порядком стало надоедать.
– Чего припёрлись? – не слишком вежливо поинтересовалась у посетителей.
Мужчин от моего вопроса аж перекосило. И один из них, по всей видимости, главный, так жутко спокойно произнёс:
– Гражданки, вы нарушили светомаскировку и подавали световые сигналы фашистам.
– Каким фашистам? – возмутилась Агафья, - знать ничего не знаем. Спали мы.
– А кто включал и выключал свет, тем самым подавая сигнал немецким бомбардировщикам?
– Так это, свет сам и подавал, - нашлась я.
– Гражданки, вам придётся пройти с нами. Собирайтесь!
Ничего себе, приехали, ночью четыре мужика, теперь ещё и идти куда-то. Ну уж нет, не заставите. Об этом я и сообщила, а зря. Мужики почему-то сразу посерьезнели и стали хватать нас за руки, стараясь вывести из квартиры. Мы, естественно, оказывали посильное сопротивление. На наше счастье заурчал лифт, брякнул, звякнул, остановился на нашем этаже, распахнулись дверцы, и явил взору мою соседку Марью Львовну.
– Лен, ты чего тут делаешь? И что тут делают эти грозные мужчины?
– И вам доброй ночи, - поприветствовала я старушку, - что-то вы сегодня припозднились?
– Да вот от внука еду, а вы что, гостей принимали?
– Да вроде нет. Показалось, кто-то шумит на лестнице. Вот вышли посмотреть. А мужчины…, -
– И что это было? – первым делом спросила Агафья, едва мы вернулись в квартиру и заперли дверь.
– Ночные глюки, как есть, за нами приходили.
– Раз глюки ушли, давай спать. Завтра наступит скоро, вернее, уже наступило.
На этой мажорной ноте мы разошлись по своим комнатам.
Утро нас встретило радостно: больше никаких происшествий за ночь. Злые мы и не выспавшиеся просочились на кухню.
– Ну, что делать будем? – вопросила Агафья, - мне что-то вчерашние новости не особо понравились, - как-то всё запутано. Ума не приложу, как дальше быть
– Я тоже не представляю. А давай лучше кофейку для успокоения душевного равновесия.
– А что, давай, - согласилась Агафья.
Вскоре запах свежесваренного кофе поплыл по квартире. Мы присели к столу, я достала пирожные, затем включила телевизор. Мол, посмотрим, что в мире творится. Не тут-то было: на экране появилась надпись «Неполадки в соединении. Проверьте сетевой кабель».
– Подожди, сейчас включу радио, - пришлось искать радиоприёмник. Включила, послышались шорохи, какие-то всхлипы и, наконец, появилась мелодия. Пел Лещенко, но не Лев. Кажется, Пётр. Мне нравилась эта песня. Она вызывала странное чувство. Казалось, ты переносишься в эпоху тридцатых годов.
По комнате поплыли слова.
В парке Чаир распускаются розы
В парке Чаир расцветает миндаль
Снятся твои золотистые косы
Снится весёлая звонкая даль
Милый с тобой мы увидимся снова
Я замечтался над любимым письмом
Пляшут метели в полярных просторах
Северный ветер поёт за окном
В парке Чаир голубеют фиалки
Снега белее черешен цветы
Снится мне пламень весенний и жаркий
Снятся мне солнце и море и ты
Помню разлуку так неясно и зыбко
В ночь голубую вдаль ушли корабли
Вряд ли забуду твою я улыбку
Разве забуду я песни твои
В парке Чаир распускаются розы
В парке Чаир сотни тысяч кустов
Снятся твои золотистые косы
Снятся мне свет твой весна и любовь