Кто хочет процветать

Веснина Тиана

Утром она позвонила Пшеничному и напомнила, чтобы он обязательно приехал в салон, хотя он и так каждый день приезжал туда к часу, чтобы вместе с ней пообедать в соседнем ресторане. Когда Станислав Михайлович вошел в зал, Лилечка белоснежным цветком кружилась по подиуму. Заметив Пшеничного, она подбежала к краю и, склонившись, обхватила его за шею.

— Посмотри, посмотри! — восклицала Лилечка, вновь принявшись кружиться. — А сейчас я переоденусь, и ты посмотришь другое платье.

Глаза ее горели, губы искрились смехом, родинка подрагивала…

Снежным вихрем пролетела она по подиуму и скрылась.

Станислав Михайлович сел в кресло. К нему, широко улыбаясь, подошла менеджер.

— Вам предстоит сложный выбор, — заметила она. — Лилечка уже несколько часов примеряет и никак не может ни на чем остановиться.

— А вы что посоветуете?

Дама тонко улыбнулась:

— Посоветую купить три платья. Потому что обычно самый мучительный выбор одного из трех.

— Три? Но что с ними делать? Она будет их бесконечно примерять, и мы не доедем до ЗАГСа, — рассмеялся Пшеничный.

— Нет, наобоот, три платья очень удобно. Первое — для ЗАГСа, второе для венчания в церкви, третье для торжественного вечера в ресторане. Лилечка в них будет очаровательна и совершенно счастлива, что вы не заставили ее мучиться выбором.

Станислав Михайлович решил, что мадам не так уж нагла в своем стремлении продать побольше. «В самом деле, у девочки такой день единственный в жизни, пусть радуется!»

Лилечка вылетела в новом платье, точно снежинка. Он подошел к подиуму и протянул руку, чтобы удержать ее.

— Стасик, а это как тебе? — взволнованно спросила она.

— Великолепно, — ответил Пшеничный и попросил: — Спустись на минутку.

Лилечка спорхнула с подиума в его объятия.

— Вот, садись и посмотри, — протянул он ей папку с бумагами.

— Что это? — подняла она на него глаза и утомленно вздохнула.

— Устала, моя девочка, — прошептал Станислав Михайлович, склонившись к ее щеке.

Она чуть вздрогнула от колючего прикосновения его усов. Открыла папку. Прочла заглавие первого листа и замерла.

— Что это? Зачем? — проговорила потухшим голосом.

— А ты прочти!

— Нет, не хочу! — Она силой всунула ему в руки папку. Губы ее дрожали, пальцы нервно перебирали край фаты.

Пшеничный растерялся:

— Лилечка, это же так… Это просто…

— Я не хочу об этом думать… никогда!

— Ты и не думай! Просто я хотел, чтобы ты знала, как я тебя люблю. Мне казалось, что ты меня слегка ревновала к моим детям. Поэтому я решил, раз они уже взрослые люди, пусть дальше живут самостоятельно. Я и так для них много сделал. Все должно принадлежать только тебе и нашему ребенку. — Лилечка, нахмурившись, молчала. — Ну пойми, это так принято. Во всех странах. Это на всякий случай. Я хочу, чтобы ты была уверена, что, став моей женой, ты будешь полностью обеспечена, если… ввиду каких-либо обстоятельств… — не стал уточнять Пшеничный. — К тому же у нас скоро родится ребенок, это важно для него.

Лилечка улыбнулась:

— Ты прав, для него это важно. Я так хочу, чтобы он

не столкнулся в своей жизни с бедностью. Я так хочу, чтобы он был счастлив.

— Ну и отлично! Так ты рада? — заглянул он ей в лицо.

— Рада! — рассмеялась юная невеста и вновь поспешила на подиум.

Выбирали, спорили, шутили. Голова Станислава Михайловича сладко кружилась в такт с белоснежными воланами платьев.

«Сокровище! Сокровище из плоти и крови! Нежная, милая, моя невеста, а через два дня — жена, а еще через семь месяцев — мать моего сына…»

Как и предсказала менеджер, самый сложный выбор оказался между тремя нарядами. Лилечка, будучи одетой в одно из подвенечных платьев, покусывала губы, подпирала щечку рукой, зорко бегая взглядом от одного платья к другому, которые были надеты на двух манекенщицах. Девушки едва сдерживали себя в рамках внешней любезности. Зависть раскрасила их щеки в багрово-лиловые тона, свела губы в неестественной, вымученной улыбке и наполнила глаза черными молниями, которые они метали в Лилечку: «За что ей такое везение? Ну старый козел он, кто спорит, но ведь богат! Королевой заживет, а мы по-прежнему будем живыми вешалками для богатых стерв!..»

Станислав Михайлович, посмеиваясь про себя, любовался переживаниями Лилечки: ее порозовевшими щечками, ее растерянным взглядом, ее приоткрытыми губами, носиком, порывисто вдыхающим воздух.

— Я предлагаю, — громко произнес он, — купить все три платья!

Лилия вздрогнула от этих слов и повернулась к нему с изумлением в глазах. Внимательно посмотрела, улыбнулась и, понимающе кивнув, сказала:

— Шутишь!

— Нет! Тебе нравятся все три?

Она пожала плечами:

— Ну вообще-то да! Но я выберу!..

— Не стоит! — не удержался от широкой улыбки Станислав Михайлович и обратился к менеджеру: — Мы покупаем все три!

Та одобрительно кивнула:

— И правильно!

Лилечка, обхватив ладонями лицо, с очаровательным недоумением хлопала ресницами и слегка покачивалась в такт негромко звучащей музыке. Пшеничный с сожалением посмотрел на часы и вновь перевел взгляд на вальсирующую по подиуму Лилию.

— Мне пора! — вздохнул он.

Она спустилась по ступеням. Он обнял ее и шепнул:

— Танцуй! Увидимся вечером. На обед времени не осталось.

Она радостно кивнула, коснулась его щеки губами и взлетела на подиум.

Приятно навязчивая мелодия крутилась в голове Пшеничного. Он вошел в лифт и прикрыл глаза, телохранитель нажал на кнопку.

Станислава Михайловича не беспокоили страшные мысли, которые всегда на страже, чтобы омрачить радость. Он не думал, что Лилечка может попасть в аварию на своем новом автомобиле, что она может разлюбить его. Счастье Станислава Михайловича было таким полным, мощным, что лишь радужные переливы окрашивали его мысли и искристые фейерверки пролетали перед глазами. Он уже кружился в свадебном вальсе, он уже чувствовал под своей влажной ладонью прохладный шелк ее белого платья…