Кто хочет процветать
Шрифт:
Милена была вынуждена выдержать паузу, чтобы не послать Олега заниматься своими делами.
— Можешь ознакомиться! — небрежно указала она на рукопись, лежавшую на столе. — Да, роман хороший, но мы его печатать не будем.
— Почему?
— Отпугнем читателя. Астрова вышла за рамки своего жанра. То, что она написала, слишком сложно для нашего потребителя. Люди покупают детективы, чтобы развлечься, отдохнуть от своих проблем.
— Хороший отдых, — расхохотался Олег, — упиваться подробностями чужой смерти!
— Но и к смерти надо иногда подходить с долей иронии, — теряя терпение от того, что вынуждена теперь еще и с Олегом объясняться по поводу романа Астровой, заметила Милена.
— Правильно, иногда! А
— Мы развеиваем печальные мысли наших читателей! — повышая голос, подчеркнула Милена. — И прошу, Олег… — Телефонный звонок не дал ей договорить. — Слушаю! А, Ксения! Очень хорошо, зайди! И прошу, Олег, давай каждый будет заниматься своим делом.
— Отлично! Тогда не лезь ко мне! Почему я должен каждый документ согласовывать с тобой? Я что, сам не разбираюсь в экономической политике нашего издательства?! — выкрикнул он с надувшимися на шее жилами.
— О! Опять спор! — входя в кабинет, воскликнула Ксения. — Успокойтесь! Из-за чего? — обратилась она к Милене.
— Из-за романа Астровой, того, что она сама написала!
— Ведь хороший роман! — вставил Олег.
— Ты его даже не читал! — бросила ему Милена.
— Хороший! — согласилась Ксения. — Можно было бы рискнуть напечатать его, но зачем это нам? Мы что, издательство, выдвигающее и пестующее таланты? Мы — коммерческое предприятие. Астрова этого не понимает, хотя могла бы, если бы задумалась, но ты, Олег! Ты, коммерческий директор.
— Правильно ты подметила! — сложив руки на груди, с трудом сдерживала свое негодование Пшеничная. — А то о глобальном, о вечном, о душе Астрова, видите ли, задумывается, а о том, за что ей деньги платят, думать не желает. Вообще, несколько, скажем так, сложная она в работе.
— К сожалению, Милена, все, кто хоть что-нибудь может, сложны в работе. Ну да ладно. Вопрос, думаю, решен? — обратилась Ксения к Олегу.
Он ничего не ответил и, всем своим видом подчеркивая недовольство, вышел из кабинета.
Милена старалась подавить рвавшийся наружу гнев. Она сжимала и разжимала кулаки, что-то тихо говорила про себя и все равно взорвалась:
— Нет, ты представляешь, что он себе стал позволять! В кого он превратился из милого, послушного мальчика!
— Он взрослеет!
— Вот именно, и слишком быстро. Ему бы следовало подольше пребывать в нежном возрасте. Я! — Милена слегка ударила ладонью себя по груди. — Сделала ему такое предложение, какое не всякая родная, а не только по отцу сестра сделает брату. Несмотря на то что по завещанию большая часть всего, чем владел отец, отходила мне, я, — в запальчивости Милена говорила то, что Ксении было давно хорошо известно, — пригласила его работать в мое издательство, которое он неизменно называет «наше», — не удержалась она от ремарки, — на должность коммерческого директора! А ему было всего-то семнадцать лет! Он только поступил в финансовую академию! Да, я не доверяю его экономическим способностям. И мое недоверие имеет основание. Он, между нами говоря, славный, не лишенный очарования, по-русски — балбес, а по-западному — плейбой. Но я хочу, чтобы дело отца продолжали Пшеничные. Я хочу создать крупное предприятие, возглавляемое семьей! Я пригласила в издательство тебя, хотя ты и не Пшеничная, но ты моя двоюродная сестра. Я хочу, чтобы была преемственность. Чтобы имя Пшеничных осталось в веках, как имена Елисеевых, Филипповых, Смирновых… Не скрою, был и материальный интерес. По завещанию отца Олег получил определенную сумму, и я подумала, что неплохо было бы и ее вложить в дело. Но ведь иначе Олег все бы растратил, а потом просто постарался бы сесть мне на шею. — Она закашлялась. Ксения налила ей воды. — Я простерла свое доверие до того, что завещала ему практически все мое состояние, выделив лишь малую сумму матери. Естественно, он был вынужден сделать ответный шаг. На что я и рассчитывала.
Составляя
— Успокойся! Не стоит он твоих нервов! — проговорила Ксения.
Но Милена словно не слышала ее.
— Нет, я не собираюсь перед тобой строить из себя филантропа. В память об отце я бы помогла Олегу, но только единожды. Второго раза не было бы! — взмахнула она рукой, как отрезала. — Зная его повышенную нервозность, психическую неустойчивость, несложно просчитать его дальнейшие действия. Он поднял бы скандал через прессу. Потому что жить без денег, которые должны валиться на него с неба, он не может. Он по своей природе — паразит, как и его мамаша, царство ей небесное! Я не осуждаю, но если ты паразит, то паразитируй потихоньку и на столько, сколько тебе дают. Так нет! Он считает возможным вмешиваться в мою политику! — Ксения никогда еще не видела Милену такой взбешенной. — И эта Астрова, тоже себе на уме! Почувствовала, что Олег засматривается на нее, и решила воспользоваться им. А вообще, что у Олега с Валентиной? Он что, уже пресытился нашей душистой мадам? — с презрительной усмешкой спросила Милена.
— Полагаю, пока нет. Роман в расцвете. Не знаю, как Олег, но Валентина влюблена безумно, — рассмеялась Ксения. — Помнишь, у Северянина? «Валентина безрассудна, Валентина влюблена!..» И знаешь, по-моему, поэт угадал, женщины, носящие это имя, склонны к безрассудствам. Ах, — покачала она головой и с грустной усмешкой сморщила лицо, — не осуждаю! Ей тридцать восемь! Даже представить не могу, что мне взбредет на ум в этом возрасте.
Милена тоже усмехнулась и стала приходить в себя.
— Прости, я тут разбушевалась. Но нельзя отступать ни на шаг. Только сделаешь одну уступку, как придут за второй с еще большей наглостью. Вообще с Олегом надо что-то решать. Его начинает заносить!..
Едва Ксения вернулась к себе в кабинет, как раздался телефонный звонок. Звонил Олег.
— Ты уже у себя? Отлично! Я сейчас зайду.
Он влетел в кабинет, задыхаясь от возмущения:
— Нет, ты видела? Ты слышала?! Что она тебе говорила обо мне?
Ксения стояла, положив руки на высокую спинку кресла.
— Ну ты и сам догадываешься. Милене не нравится, когда ее решения кто-то пытается оспорить.
— Но я имею на это право! — визгливо выкрикнул Олег. — Я — коммерческий директор. Я, черт возьми, Пшеничный!
— Ты имеешь право высказать свое мнение, не более.
Олег весь затрясся.
— Слушай, успокойся! — с тревогой глядя на него, сказала Ксения. — Я в последнее время только и делаю, что улаживаю конфликты между вами.
— Но она!.. Она!.. — захлебывался от негодования Олег. — Как она влезла, как она обволокла словами!.. Я был сам не свой после гибели мамы, а она приходила, гладила по руке и уговорила вложить все, что я получил по наследству, в издательство. Да я бы мог вложить эти деньги куда бы только захотел! У меня было столько предложений от друзей, знакомых!..
— Знаешь, мне кажется, что Милена поступила с тобою по-родственному, как и следовало старшей сестре. Вот вложил бы ты свой капитал в чужое дело, и оставили бы тебя с носом. А так капитал твой только приумножился.
— Вот и отлично! Как получу диплом, тотчас аннулирую завещание в пользу Милены, заберу капитал и начну свое дело!
— Прогоришь! Милена вся в отца. Учись у нее! Все умеет продумать на несколько шагов вперед, все взвесит, прежде чем принять решение. Издательство функционирует ровно, прибыль растет. Ну прямо будто твой отец стоит у руля.