Шрифт:
Потеряшка
Девочка играла на полу.
Ей было года три. Нечесаные кудряшки торчали светлыми штопорами. Голая спинка виднелась в прорехе незастегнутого платья.
Сидя на корточках, девочка держала в одной руке резиновую куклу, в другой — деревянную матрешку. Она ткнула куклой матрешку.
— Не суйся под ноги! Сдать бы тебя куда-нибудь!
Матрешка со стуком упала на пол. Девочка сжалась и бросила настороженный взгляд на кровать в углу комнаты.
Прижимая к себе куклу, девочка подошла к столу, уцепившись за край, приподнялась на цыпочки, оглядела неубранные тарелки с остатками еды. Дотянулась до обкусанного ломтя хлеба и стала с аппетитом жевать, время от времени тыча куском в куклины губы.
Раздался резкий звонок. Девочка вздрогнула и замерла. Позвонили вторично. Она подбежала к кровати, крикнула радостно:
— Звонят! Папа, звонят!
Мужчина задвигался, оперся на локоть и сел, растрепанный, недовольный.
— Что там еще? У Олимпиады свой ключ.
Он зевнул, пригладил волосы, накинул пиджак и отправился в переднюю. Следом затопали маленькие ноги.
Пришел контролер электротока.
— Счетчик здесь. Счет положите на столик. И не забудьте хорошенько захлопнуть дверь! — Мужчина вернулся в комнату.
Девочка с любопытством разглядывала контролера, молодого однорукого парня. Пустой рукав у него был засунут в карман спецовки.
Контролер записал показания счетчика и дружелюбно покосился на девочку:
— Что, хозяюшка, поглядываешь?
Девочка улыбнулась.
— Покажи другую руку, — сказала она.
Контролер усмехнулся.
— Чего захотела, глазастая! А если другой нету?
— А где другая?
— На войне осталась.
— А где война?
— Да уж четыре года, как кончилась. А памятку мне оставила… на всю жизнь.
Контролер потрепал девочку по щеке и вышел на площадку.
Девочка стояла и смотрела вслед. Дверь скрипнула: ее приоткрыл порыв ветра. Девочка просияла: сейчас покажется хороший дяденька! Но дяденьки нет. Видно, спрятался. Чтобы его искали. Он так играет.
Девочка подбежала к двери и выглянула. Шагнула на площадку. Дяденьки не было.
Это был самый нижний этаж, лишь одна ступенька отделяла его от асфальта двора. Девочка спрыгнула со ступеньки.
Посреди двора шелестели летней листвой деревья. В песке копошились ребятишки. Дети постарше играли в прятки. Девочка в голубом платье притаилась за толстым стволом. У скамейки стоял мальчишка. Он вытянул шею, озираясь.
И вдруг за воротами, в другом конце этого большого проходного двора, зазвучала песня.
— Моряки идут! Моряки! — завопил мальчишка и понесся к воротам. Девочка в голубом платье помчалась за ним. Со всех сторон бежали ребята. И маленькая растрепанная
Она стояла в толпе детей. По мостовой с песней рядами шагали матросы. Девочка несколько раз хлопнула в ладоши от радости: кругом так светло, весело, поют!
Но вот мостовая опустела. Ребята убежали обратно во двор. Девочка пошла было за ними. И вдруг впереди мелькнуло знакомое платье. Мамино платье!
— Мама! — закричала девочка и бросилась за платьем. — Мама!
— Догони, маленькая, догони маму! — подбодрила проходившая мимо женщина. — Ишь, как бегает шибко! — похвалила она.
Девочка бежала во всю прыть. Платье завернуло за угол, и девочка завернула. А платья-то и не видать! Ноги двигаются со всех сторон — в туфлях, в босоножках, в ботинках, — много ног. А маминого платья, синего в белый горошек, нет!
Девочка с размаху шлепнулась на тротуар и залилась плачем. И уже не видела, что ноги вокруг остановились. Она взлетела куда-то в воздух — подняли ее чьи-то руки. Слышит голоса:
— Найдем, найдем маму!
— К маме хочу! К маме! — плачет она.
В детской комнате девочка плакать перестала, только всхлипывала. Вздохнет и откусит от яблока: кто-то ей вложил яблоко в грязную ручку. И опять всхлипнет.
Полная старушка, сидя на скамейке, держала ее на коленях. Рядом стояли две женщины — втроем они принесли девочку в милицию.
Инспектор детской комнаты — пожилая, светловолосая, в темном костюме, поговорила с женщинами, что-то записала. Потом вышла из-за стола, присела на скамейку возле старушки и ласково взяла девочку за руку:
— Как же тебя зовут, потеряшка?
— Гу-аля, — с полным ртом прошептала девочка.
— Галя, — тихонько подсказала старушка. — Галя ее зовут.
— А фамилия твоя как?
— Я к маме хочу! — Девочка сморщилась — сейчас расплачется.
— Ты яблоко-то кушай, — посоветовала инспектор. — Хорошее яблочко.
Девочка посмотрела на яблоко, вздохнула прерывисто и откусила кусочек. Повозилась у старушки на коленях и произнесла задумчиво:
— Ба-бу-ся!
— Ах, ты, моя крошечка! — расчувствовалась старушка. — А мама твоя, наверно, в магазин пошла? Да, Галенька?
Распухшие от слез глаза девочки уставились в улыбающееся лицо старушки:
— И не в магазин. Ее в земельку зарыли.
Старушка тихонько охнула. Женщины растерянно переглянулись.
— Одета неряшливо, — вполголоса заметила инспектор. — Не видно материнского пригляда. — Она наклонилась к девочке. — Ну-ка, скажи нам, как твоя фамилия?
— Два года, — ответила девочка, — и половина.
— Умница какая, и сколько лет знает! — похвалила старушка. — А фамилия твоя как? Маму как по фамилии называли?