Кто не молчит, тот должен умереть
Шрифт:
Для того чтобы лучше управлять своей империей, Массериа назначил двух «вице-королей»: в Бруклине — Фрэнки Уэйла, который в 1920 г. застрелил главаря чикагского преступного мира Колозимо, а в Манхэттене — некоего Сальваторе Луканиа, которому позднее под кличками Чарли или Счастливчик Лучано еще предстояло сыграть видную роль в истории развития мафии.
Лучано родился 24 февраля 1897 г. в сицилийском городке Леркара-Фридди в семье горняка. В 1907 г. его семья эмигрировала в США. Сальваторе проходил «учебу» в бандах подростков в том же самом районе Нью-Йорка, что и Джонни Торрио и Аль Капоне. Трудовую деятельность Лучано начал с простого рабочего с недельным заработком семь долларов при десятичасовом рабочем дне и позднее примкнул к одной из банд. Приблизительно в 1920 г.
Смелым ходом Сальваторе Лучано повысил свои шансы на замещение вакансии главаря мафии в будущем. Образцом ему послужил нередкий в американской промышленности процесс концентрации капитала: четыре гигантских чикагских концерна — «Армур», «Свифт», «Морис Нельсон» и «Хаммонд», изготавливавшие все виды мясных консервов, объединились в трест. Сообща они держали рынок в своих руках и диктовали цены. Трест — вот гениальное решение и в алкогольном нелегальном бизнесе.
Трест контрабандной торговли виски
Лучано устраивал, обсуждал, убеждал, организовывал. Вскоре на свет появилась «Большая семерка» — супертрест гангстеров, который впоследствии контролировал всю торговлю запрещенными в то время в США спиртными напитками. Мафию в этом тресте представляли Сальваторе Лучано, Джонни Торрио и Джо Адонис. Компаньонами были «Нью-Йорк индепендентс» и «Независимые бутлеггеры Нью-Йорка» — гангстерская шайка Зигеля — Лански и группы контрабандистов виски Нью-Джерси, Бостона, Род-Айленда и Атлантик-Сити.
С тех пор не было в США капли алкоголя, доставленной из-за Атлантического океана, которая не прошла бы через руки «Большой семерки». Трест гангстеров имел собственный флот, собственную охрану, собственные перевалочные пункты и склады в Канаде и на Багамских островах. Штаб-квартира «Большой семерки» находилась в отеле на Лексингтон-авеню в центре Нью-Йорка. Оттуда контрабандисты поддерживали радиосвязь со своими радиостанциями на французских островах Сен-Пьер и Микелон близ Ньюфаундленда и в городе Нассау на Багамских островах. В поступавших в штаб-квартиру шифрованных радиограммах сообщалось о времени отправления и прибытия судов с контрабандным товаром, содержались сведения о количестве и качестве груза, о ценах и соответствующих методах приема контрабанды.
«Большая семерка» работала с той же деловитостью, что и любой капиталистический трест. Она устанавливала единые обязательные цены, определяла ввозные квоты на контрабандное виски, для того чтобы держать цены на рынке, следила за тем, чтобы отдельные группы контрабандистов не нарушали границ отведенных для них участков торговли. Подобно крупным концернам, через своих лоббистов «Большая семерка» покупала политиков. Гангстерский трест щедро платил также полицейским и таможенникам, солдатам и офицерам американской береговой охраны.
Словом, «оборона» обеспечивалась прочно, и лишь в редких случаях происходили срывы. Так, однажды «Клип», один из принадлежавших «Большой семерке» торпедных катеров, среди бела дня на берегу Гудзона в Нью-Йорке разгружал контрабандный товар. Тут-то его и накрыла береговая охрана. Однако моряков береговой охраны, собравшихся было арестовать контрабандистов, ожидал «сюрприз»: они были встречены плотным огнем из тяжелых пулеметов. Удивление их возросло еще больше, когда обнаружилось, что нарушителям ответный огонь нипочем: толстые листы брони надежно защищали торпедный катер контрабандистов.
За годы деятельности «Большой семерки» американским властям лишь один-единственный раз удалось конфисковать крупную партию товара.
Удар по гангстерам полиции удалось нанести в ночь с 22 на 23 августа 1927 г. На 23 августа американские власти назначили смертную казнь, вызвавшую гнев и возмущение всей мировой общественности. Уже несколько лет два иммигранта-итальянца находились в камере смертников бостонской тюрьмы по обвинению в убийстве, которого они никогда не совершали. Нет, это были не Колозимо, Торрио или Капоне, а рабочие-активисты Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти. Уголовников всех мастей американская полиция и юстиция брали лайковыми перчатками, с рабочими же и их вожаками они обращались жестоко, вплоть до нарушения законов. Гангстеры в какой-то степени принадлежали к капиталистической системе, рабочие и их организации, напротив, угрожали этой системе, системе легальной и противозаконной преступности. Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти пали жертвами провокации и были осуждены на основе сфальсифицированных улик и лжесвидетельств. Уже несколько раз назначался срок приведения смертного приговора в исполнение, но каждый раз трудящимся всего мира, гневно протестовавшим на массовых митингах против этого злодеяния, удавалось остановить руку палача. Однако вопреки единодушному требованию мировой общественности отменить принятое судебное решение американские власти назначили окончательный срок казни двух ни в чем не повинных итальянцев. Ожидая в день казни Сакко и Ванцетти новых демонстраций и массовых выступлений рабочих, полиция объявила всеобщую готовность. Усиленные наряды полицейских непрерывно патрулировали по улицам. Всем полицейским было строго приказано о каждом происшествии и любом подозрительном замечании немедленно сообщать в полицейское управление.
Только по этой причине какой-то полицейский обратил внимание на лодку, которая с погашенными огнями держала курс на остров Статен и наконец бесшумно причалила к берегу. Полицейский быстро смекнул, что здесь дело не чисто, и побежал к ближайшему телефонному автомату. Позднее этот полицейский заявил репортерам: «Я думал, что это русские агенты!»
Контрабандисты выгрузили бочонки виски, взвалили их на плечи и, ничего не подозревая, направились прямо в руки оперативно прибывшего наряда полиции.
Что произошло с Сальваторе Лучано?
Вскоре Сальваторе Лучано, подавший идею создания алкогольного треста, встал во главе «Большой семерки». Влиятельный пост, который он занимал в гангстерском тресте, не только принес с собой огромную власть, но и вызвал зависть тех, кого Лучано обошел. «Большая семерка» была мощным картелем гангстеров, однако в ней были представлены далеко не все «семьи» мафии. Этой-то части мафии не по нутру был неожиданный взлет Лучано.
Однажды утром в начале 1929 г. полицейский патруль задержал мужчину, который, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный, шел по шоссе на Литтл-Хьюгенот-Бич, недалеко от острова Статен. Этот субъект действительно выглядел подозрительно: его одежда была разорвана, лицо в крови, на руке колотая ножевая рана. Полицейские доставили задержанного в больницу. Едва его перевязали и привели в чувство, как за него принялись несколько детективов. Ведь этого человека звали Сальваторе Лучано!
Что же произошло с могущественным боссом «Большой семерки»? Пожалуй, это навсегда останется тайной. Можно строить только предположения. Во всяком случае, показания Лучано, данные детективам, не слишком-то проливали свет на это дело. Вот что он рассказал на допросе: «Я стоял на углу 50-й стрит и 6-й авеню и поджидал знакомую девушку. Неожиданно ко мне подъехал автомобиль с зашторенными окнами. Из него вышли трое мужчин. Они выхватили пистолеты и втолкнули меня в машину, надели наручники и заткнули рот тряпкой. Где-то за городом они остановились, вытолкнули меня из машины, долго били меня кулаками и ногами, ударили ножом, пытали горящими сигаретами. Затем я потерял сознание. Наверное, они подумали, что я умер. Во всяком случае, очнулся я утром на Хьюгенот-Бич».