Кто не спрятался
Шрифт:
В замке завозились ключом (я закрылся, чтоб не мешали), стало быть, появился оперуполномоченный угрозыска Валя Дыскин, тоже доставшийся мне в наследство – они с Зиняком работали в паре. Отворилась дверь, он стоял в проеме боком, делая энергичные приглашающие жесты и говоря:
– Заходи, красавица!
С порога шагнул в кабинет и, ссутулясь, остановился посреди прохода мужчина с сиреневым лицом. Вглядевшись, я подумал, что он мог бы работать в медицинском институте, демонстрируя студентам, как проходят у человека лицевые сосуды: все они отчетливо проступали на его физиономии, похожей на контурную
– Садись вот сюда. Эта болезнь на ногах не переносится.
– Какая еще болезнь? – насторожился сиреневый, но Дыскин не ответил, а шустренько бочком протерся между ним и краем стола, плюхнулся на стул, загромыхал ящиками, зазвенел ключами, заскрипел дверцей сейфа. Перед ним на столе возникла стопка чистой бумаги и тонкая коричневая палочка “дела”.
– Давай, быстренько, нет у меня на тебя времени, – сказал он, нетерпеливо тыча пальцем в свободный стул, и мужчина покорно на него опустился. Левый локоть когда-то черной, а сейчас серой от грязи и времени стеганой куртки был разорван, жеваные коричневые штаны бахромились по низу. На фоне общей тусклости только его лицо, как керосиновое пятно в луже, переливалось всеми оттенками, вплоть до фиолетового.
Дыскин раскрыл папочку.
– Вот какая неприятная история, – начал он с эпической интонацией, – приключилась вчера в квартире 60 дома 21 по 2-й Власьевской. Кражонка вышла. Мелкая, конечно, – добавил он, испытующе вглядываясь в мерцающее перед ним пятно, – но кража! В связи с этим прискорбным фактом вопрос: есть у вас, гражданин Парапетов, что-нибудь сообщить правоохранительным органам?
– Я, что ли, украл? – сипло поинтересовался мужчина.
– Да разве я сказал, что ты? – удивился Дыскин. – Я спросил: есть что сообщить или нет?
– Нету... – помотал головой Парапетов.
– На нет суда нет, – согласился Дыскин. – Пойдем дальше. Знакомы ли вы с Клоповым Сергеем Леонидовичем?
Парапетов молчал.
– Ну, смелее, смелее, – подбодрил его Дыскин. – Вы ж в одном подъезде живете! Неужто забыл? Высокий такой, чернявый!
– Знаком, – выдавил из себя Парапетов.
– Какие у вас с ним отношения? Дружеские?
– Вроде того...
– Выпиваете иногда вместе, да?
– Бывает... Чего уж там... – махнул рукой Парапетов, глядя в сторону.
– Ну и хорошо, – радостно подытожил Дыскин, – ну и замечательно! У меня лично больше вопросов нет. Вот вам бумага, вот ручка, напишите объяснение. Здесь удобно? А то сюда пересядьте.
Парапетов взял ручку, занес ее над листом бумаги и застыл.
– А... как писать-то?
– Вот те раз, – огорчился Дыскин. – До сорока лет дожил детина, не умеет объяснение написать! Впервой тебе разве?
– Я в смысле... – голос у Парапетова вдруг сел, он прочистил горло. – В смысле, про что писать-то?
– Не знаешь? – удивился Дыскин. – Ну, давай я тебе помогу. Пиши: “Начальнику отделения майору милиции Голубко В. З. от Парапетова Михаила Антоновича, проживающего...” Адрес свой не забыл? Давай. Написал? Пиши дальше: “Работающего...” Ты где сейчас работаешь? – вдруг участливо поинтересовался он.
Парапетов тяжко вздохнул.
– Понятно. Пиши: “В настоящее время нигде не работающего. Объяснение”. Написал?
Парапетов прекратил писать и сидел, почесывая другим концом ручки в коротких и жестких, давно не мытых волосах.
– Застукали, значит... – протянул он тоскливо.
– Выходит, так, – подтвердил Дыскин.
– Только я в квартиру не ходил, Валентин Петрович, – сложил умоляюще руки Парапетов. – Хотите верьте, хотите нет...
– Верю, – кивнул Дыскин. – Потому что ты трусоват. – При этих словах Парапетов радостно закивал. – Да и вдвоем вы бы небось побольше утащили. Так что самое время вам сейчас, гражданин Парапетов, искренне раскаяться.
Он смял в комок лист с “объяснением” и ловко кинул его в корзину через всю комнату.
– Бери бумагу, иди в коридор, там есть стол. Напишешь сверху: “Чистосердечное признание”. А дальше все подряд...
Когда Парапетов ушел, я спросил с любопытством:
– Кто их там видел?
– А никто, – легко ответил Дыскин. – Как мне заявление про кражу принесли, я сразу: ключ в тайнике друг другу оставляете? Нет. А запасной где? В прихожей висел. Кто из посторонних был за последнее время в квартире? Клопов, бачок менял! Ну, все ясно. А где Клопов, там и Парапетов. Клопов тертый, черт, я и начал с дружка его.
– А как ты узнал, что они приемник у гастронома продавали?
– Где ж еще? – удивился Дыскин. – Там винный, около него что хочешь купить-продать можно. Ну как, ловко?
– Ловко, – согласился я. – Потому что он дурак стоеросовый. Мог запросто отпереться: приемник продавал, а что краденый, не знал. И на коньяке тоже не написано. Презумпция невиновности.
– Презумпция... – проворчал Дыскин. – Ему и так ни черта не будет, откажут за малозначительностью. А с умным я бы и разговаривал по-другому. Умные приемники “Маяк” не воруют. Они вон, у Таратуты, архитектора, на четырнадцать тысяч вынесли, шестой месяц ищем...
Мне показалось, что он слегка обиделся. Но и я тоже хорош, что за дурацкий у меня характер! Ну, хочет человек, чтоб его похвалили, – так похвали! Самому, что ли, не нравится, когда тебя хвалят? Я быстренько сменил тему и деловито поинтересовался:
– Много “висяков” сейчас на нашей территории?
Судя по всему, этот вопрос не поднял Дыскину настроения. Он длинно вздохнул:
– Смотря как считать. Если автомобильные дела отбросить, то выйдет семь. Одно убийство и шесть крупных квартирных, из них три – с этими тряпками, слышал, наверное?