Кто он?
Шрифт:
– А хотите, – однажды сказал он, – я расскажу вам легенду о том, что очень – очень давно, во времена седой – седой старины, так давно, что об этом, даже, записей не осталось, и только некоторые хранители древних знаний – служители всеведающего Яра иногда повествуют об этом, существовали могучие колдуны – не чета нынешним. Они повелевали стихиями и враждовали друг с другом. Древние колдуны способны были устроить сильный ливень с мощными грозами, вызвать ураган, уничтожающий всё на своём пути, вырывающий с корнем огромные деревья, наслать лютые холода на какую-то местность, заморозив всё вокруг, или засуху иссушающую землю и губящую урожай на корню. В конце – концов, они так перепутали времена года, что крестьяне перестали пахать, сеять и убирать урожай. Наступил голод по всей земле. Разозлился тогда всемогущий Яр, объявил колдунам войну и уничтожил их. И навёл он потом милостью своей порядок в природе, определив для Двулунного мира шесть периодов года, поставив повелевать ими шестерых хранителей, шесть младших богов в виде своих ипостасей. Первыми наступали Эвелиры – дни преображения, когда вся природа просыпалась после холодов, этим периодом заведовала первая ипостась всемогущего Яра – малый бог Эвел. За Эвелирами следовали Стэундоры – дни расцвета, дни, когда вся природа расцветает, этим периодом года заведовала вторая его ипостась – малый бог Стэун. Затем наступали Лобары – дни света, самый тёплый период года, которым, по повелению лучезарного Яра, заведовала третья ипостась – старший брат Стэуна – малый бог Лобар. После Лобаров приходили Ясбоны – дни дождей и приносили с собой похолодание и затяжные дожди, ими повелевала четвёртая ипостась – малый бог Ясбон. Ясбонов сменяли Робоски – дни сумрака, подчиняющиеся брату близнецу Эвела, пятой ипостаси милостивого Яра – малому богу Робосу. И, наконец, природа погружалась в сон, когда наступали холода, насылаемые шестой ипостасью
Итак, наступили Лобары – самый тёплый период года. В первую седмицу этого благословенного времени Демира несколько раз выезжала совместно с братьями на прогулки по ближайшим полям и в лес, немного завидуя умению обоих братьев прекрасно сидеть в седле и легко, даже с каким-то небрежным изяществом, обращаться с лошадьми. Сама она начала ездить верхом сравнительно недавно, и у неё с этим были проблемы. Не желая выглядеть в глазах братьев неуклюжей, и прекрасно понимая, что неумелая посадка в седле её не красит, девушка решила потренироваться в свободное время тайком, лелея надежду поразить всех своей прекрасной посадкой. Несколько дней подряд по утрам и вечерам она тренировалась в поле у кромки леса, вдали от любопытных взглядов, уезжая с каждым разом всё дальше и дальше. Вечером третьего дня, когда сияющий царь небес уже устремился в свои божественные владения на покой, и его, усталые за целый день, невидимые небесные кони медленно тащили сверкающую повозку за таинственный горизонт, Демира, уехавшая довольно далеко от замка, повернула коня, чтобы вернуться домой. Неожиданно, из ближайшей рощи, с треском ломая кусты, вывалился лесной тролль. Конь испуганно захрапел и попятился назад, а тролль, яростно вращая своим большим единственным глазом, громко взрыкнув, бросился к всаднице. Демира не помнила, как она, подняв коня на дыбы, мгновенно развернула его и направила в лес. Тролль цапнул своими страшными когтями левой лапы круп коня, вспоров кожу на левом боку, каким-то чудом не ухватив его правой лапой за хвост, и обезумевшее животное не разбирая дороги, устремилось в лесную чащу. На открытой местности конь легко бы ушёл от кривоногого тролля, но в лесу он не мог передвигаться так быстро, а тролль был в своей стихии. Он нёсся сзади, используя все четыре лапы, распугивая окрестную живность своим рёвом, ломая небольшие деревца и перепрыгивая через низкорослый кустарник. Конь взбесился, мчась напролом сквозь лес, и пытаясь оторваться от страшного преследователя. Демира еле-еле удерживалась в седле, прижавшись к шее коня и вцепившись в его гриву. Её швыряло из стороны в сторону, подбрасывая вверх, ветки безжалостно хлестали по ней, цепляясь за платье, вырывая из него целые лоскуты материи. Лес становился всё гуще, быстро темнело. Она уже не слышала рычания тролля, но обезумевший от страха конь продолжал стремиться вперёд. Девушка прижалась к крупу коня, дрожа от ужаса, почувствовав, что руки её слабеют и удержаться в седле становится всё труднее. Наконец, конь, мчавшийся на огромной скорости, уклоняясь от очередного, попавшегося ему на пути дерева, резко свернул в сторону, и Демиру, словно из катапульты, выбросило из седла. Она пролетела шагов шесть, шлёпнувшись в какую-то жидкую грязь. Вероятно, это спасло её от переломов, но она почувствовала, что начинает тонуть. Трясина, в которую её забросила судьба, стала медленно затягивать её. Чёрная холодная вода дошла уже до самого горла, пропитывая противной влагой и грязью остатки её одежды, стараясь утащить на самое дно. Юная девушка, обезумев от страха, барахталась в густой жиже, выбиваясь из последних сил, несколько раз хлебнув холодную и противную болотную воду. Но и тут племяннице Хэрзарта Оглора повезло, наверное, милосердный Яр сжалился над бедной сиротой и немного помог ей. Болото оказалось небольшим и неглубоким, а девушка упала на самой его окраине. Она стала цепляться руками за водоросли, зелёным ковром покрывающие трясину. Сначала ей удалось подтянуться на руках и немного продвинуться вперёд, отплёвываясь от мутной болотной жижи, хватая ртом воздух. Затем, она смогла ухватиться за ветку тоненького деревца, росшего на самом краю этого болота, и медленно подтягиваясь, постепенно, с большим трудом, вытащить своё тело из трясины. Её сапоги коварное болото, уцепившись мёртвой хваткой своими невидимыми руками, подло стащило с ног, забрав себе в качестве трофея, и утянув на самое дно. Ползком выбравшись на твёрдую почву, Демира без сил легла на траву, и лежала так некоторое время, приходя в себя, опасаясь услышать ненавистный рык страшного чудовища, преследовавшего её. Но вокруг было тихо, до неё доносились только какие-то непонятные звуки и лесные шорохи. Либо тролль, всё-таки, отстал, либо, продолжая преследовать коня, умчался за ним далеко вперёд, не заметив, вылетевшую из седла девушку. Полежав так некоторое время, Демира тяжело поднялась, осмотрела и ощупала себя. Вид у неё был жалкий: остатки мокрого платья насквозь пропитаны жидкой и вонючей грязью, порваны на полосы и свисают лоскутами до самой земли, длинные волосы спутаны, на теле и на лице красные ссадины и царапины от веток. Но никаких физических повреждений у себя она не обнаружила, вероятно, упала очень удачно, и трясина значительно смягчила удар. Однако на этом хорошие новости заканчивались, Демира не представляла себе, в какую сторону ей следует идти, чтобы попасть обратно в замок. Она огляделась вокруг, сумерки быстро накрывали лес своим тончайшим покрывалом. Над трясиной сгущался плотный туман, грязными серыми клубами, постепенно заволакивая окрестности. В трясине что-то булькало, жалостно всхлипывало и бурчало, явно выражая недовольство по поводу упущенной жертвы, а в чащобе тёмного леса, раздавалось рычание, хруст веток и непонятные пугающие звуки. Демире стало страшно и одиноко, она почувствовала себя маленькой и абсолютно беззащитной. К вечеру в лесу похолодало, и, не смотря на Лобары, мокрая одежда стала отнимать тепло тела, юную наездницу начала бить дрожь. Сквозь густую листву деревьев звёзды, практически были не видны, к тому же их закрывали бегущие по небу облака. Но, если бы Демира и смогла видеть звёзды, то всё – равно не умела по ним ориентироваться. Усталая, дрожащая от холода, испуганная молодая девушка, собралась с силами и побрела сквозь лес, выбрав направление, которое уводило её подальше от страшного булькающего болота. Она шла, продираясь сквозь густой кустарник, перелезая через поваленные стволы деревьев, или обходя бурелом. На кустах оставались всё новые лоскуты материи её одежды, отмечая пройденный путь. Постепенно, ночь окутала своим чёрным покрывалом весь лес, погрузив всё во тьму. Оту и Кос ещё не появились на небосводе, а слабый, рассеянный свет далёких звёзд, как ни старался, практически, не мог пробиться сквозь густую листву. Демира брела наугад, чутко вслушиваясь в ночные лесные звуки, и очень боялась встретиться с лесным троллем, погнавшимся за ней. Она вздрагивала и шарахалась, когда из темноты, вдруг, появлялся одинокий ствол, своими очертаниями и размерами напоминавший в воспалённом воображении девушки тролля. Пробираясь сквозь лесную чащу, Демира не знала, что её уже хватились и вовсю ищут. Хэрзарт Оглор поднял всех слуг, организовал поиски племянницы с собаками и сообщил о её пропаже ближайшим соседям. Вскоре, обнаружился и был пойман окровавленный конь Демиры, который сам вышел в окрестности замка. Увидев разодранный когтями лесного тролля бок коня, все опасались, что Демиры уже нет в живых, но поиски, не смотря на опустившуюся ночную тьму, не прекратили.
В замке Дэнкор тоже узнали об исчезновении Демиры и светлый Скорот, подняв своих людей, организовал поиски в своей части леса. Подробно расспросив посланного к нему гонца, и разузнав место, откуда за Демирой погнался лесной тролль, Рэбиг быстро прикинул направление в каком, спасаясь от тролля, могла ускакать Демира. Зная, что в северо-западной части имеются обширные болота и туда соваться нечего, он послал своих людей с факелами в лес, расставив их широкой цепью. Сам он на коне, вместе со своими сыновьями и ещё тремя всадниками, отправился впереди цепи в свободный поиск. Каждый всадник имел по несколько охотничьих собак. Всадники разобрали направления и рассыпались широким веером, стараясь охватить как можно большую территорию, расположенную между болотами и кромкой леса. Рэбиг Скорот пробирался среди деревьев и кустов, освещая себе дорогу факелом и пустив вперёд четырёх собак из своей охотничьей своры. Собаки, рыская по кустам, убегали всё дальше, и, в конце – концов, светлый не только потерял их из виду, но и перестал их слышать.
Демира уже не шла, а спотыкаясь о корни деревьев, медленно брела в темноте наугад. Она так устала, что не обращала внимания на целые куски материи, оставляемые ей на ветках кустов, цепляющихся, словно когтями, за жалкие остатки от её платья. Собственно говоря, от самого платья ничего не осталось, её, местами исцарапанное тело, прикрывала только нижняя рубашка, тоже уже изрядно разодранная и перепачканная болотной тиной. Она перестала реагировать на одиноко стоящие стволы деревьев, поначалу так напоминающие ей лесного тролля, и не шарахалась от них, как в самом начале. Её сапоги остались в трясине, которая не захотела их отпускать, оставив себе в качестве трофея. Непривычные к таким прогулкам босые ноги, были сбиты в кровь и болели. Вдруг, девушка услышала посторонний
Светлый Скорот, услышав сначала лай собаки, а, затем, такой знакомый женский крик о помощи, направил на эти звуки своего коня. Вскоре, он подъехал к поваленному дереву, и в свете его факела возникла фигурка девушки, в разодранной и измазанной грязью нижней рубашке, едва прикрывавшей ноги, сквозь которую во многих местах проглядывало голое исцарапанное тело. В этой замарашке со спутанными волосами, вымазанным в грязи лицом и босыми ногами, кинувшейся к его лошади, он с трудом узнал пропавшую племянницу своего соседа. Рэбиг соскочил с коня, подхватил, упавшую к нему на руки, рыдающую юную девушку, как мог, успокоил её, и, посадив на своего коня впереди себя, поехал обратно в замок, свистнув собак. Он трижды протрубил в рог, предупреждая всех, что племянница пресветлого Оглора нашлась, и громкие чистые звуки разнеслись далеко по ночному лесу, заметавшись среди верхушек деревьев, пугая его ночных обитателей. Демира, извернувшись, прижалась всем телом к дядюшке Скороту, крепко обхватив его руками, будто боялась, что всё это всего лишь сон и её спаситель может исчезнуть без следа, словно призрак. Рэбиг обнял одной рукой нежный девичий стан, так доверчиво льнущей к нему девушки, и, сам не отдавая себе отчёта, ощутил незабываемый чудесный восторг, от этого контакта. Какие-то тревожные и в то же самое время невероятно сладостные и невыразимо приятные чувства поднялись из глубины его естества, пробуждая забытые уже ощущения близости нежного женского тела. После смерти жены он сам лишил себя женского общества, и сейчас наслаждался теплом этого юного создания, так доверчиво и беззащитно прижавшегося к нему, не обращая внимания на болотный дух, исходящий от её волос, и остатков одежды. Впервые в его голове мелькнула сумасшедшая мысль о том, что он влюбился в эту необыкновенную девушку. Он гнал её от себя, объясняя всё необычностью ситуации, сильными переживаниями, мимолётным увлечением и приятными ощущениями, желанием тела, истосковавшегося по женской ласке, затмевающим разум, но опять возвращался к этой мысли. Потом, в своих грёзах он будет не раз вспоминать эту скачку по ночному лесу с крепко прижавшейся к нему милой девушкой, вызывая эти приятные видения вновь и вновь.
Услышав рог хозяина Дэнкора, все обитатели этого замка, кто участвовал в ночных поисках, повернули обратно. Светлый Рэбиг, вернувшись в замок, сам на руках отнёс усталую и измученную Демиру на второй этаж в гостевую комнату, вверив дальнейшую заботу о ней служанкам. В замке, не смотря на ночь, закипела бурная деятельность. Слуги нагрели воду в огромном медном котле, две служанки, раздели Демиру, и отмыли её в большой деревянной лохани, которую пришлось наполнять не один раз, меняя грязную воду. Местная знахарка, поднятая среди ночи и срочно вызванная из соседнего селения, обработала раны и царапины на теле племянницы пресветлого Оглора, различными мазями, приложила к наиболее глубоким из них какие-то травы и забинтовала. Из замка умчался гонец к дяде Демиры, чтобы сообщить о счастливом окончании её приключения. К утру, он вернулся вместе с пресветлым Хэрзартом Оглором, ворвавшимся, словно торнадо, в замок своего соседа, и на ходу, не переставая рассыпаться в благодарностях перед Рэбигом, устремившимся наверх, чтобы хоть одним глазком взглянуть на свою мирно спящую после всех ночных треволнений племянницу. Демира проспала весь следующий день и всю ночь, проснувшись только через сутки. Всё это время Хэрзарт и Рэбиг по очереди дежурили у её постели, сменяя друг друга, и не доверяя никому другому охранять её покой. Рэбиг, во время своего дежурства, ничего не мог поделать с собой, и не отрываясь смотрел на спящую девушку, любуясь чертами её лица, и иногда, очень нежно и осторожно касаясь её волос, но так, чтобы ни в коем случае не потревожить её сон. Когда Демира, наконец, проснулась, все собрались за завтраком в трапезной, отметили её счастливое спасение, и Хэрзарт Оглор увёз свою племянницу домой. Во время прощания во дворе замка Дэнкор, когда благодарная Демира обняла за шею своего спасителя и нежно поцеловала его в щёку, Рэбиг на мгновение снова почувствовал тот необыкновенный прилив чувств, который ощутил тогда в ночном лесу и понял, что он не хочет с ней расставаться.
– До свидания, дядюшка Рэбиг! – крикнула ему Демира на прощание, когда её усадили на спину коня, и помахала ему рукой. – Я буду всегда рада видеть Вас, и никогда не забуду того, что Вы для меня сделали.
– До свидания, моя маленькая проказница, – хрипло произнёс светлый, не в силах справиться со своим голосом, и, пытаясь всё обратить в шутку. – Если в следующий раз захочешь поближе познакомиться с лесным троллем, предупреди нас заранее и скажи, где тебя следует искать.
Они уехали из замка перед полуднем. Демира несколько раз оборачивалась и махала рукой уменьшающимся с каждым разом дядюшке Рэбигу и двум его сыновьям, стоящим на дороге у подъёмного замкового моста. А через две седмицы произошла трагедия, ставшая причиной ссоры пресветлого Хэрзарта Оглора с могущественным правителем Саринара, повлекшая за собой серию смертей и бегство ясного Лаара Боста, пытающегося спастись от ниффанов. Пресветлый Оглор вместе со своим соседом и другом Скоротом уехали по делам округа, а оправившаяся Демира вместе с Барротом и Гобором отправились на верховую прогулку. Когда они не вернулись вечером, забили тревогу и бросились искать их по следам. Молодых рыцарей обнаружили мёртвыми в лесу, а Демира бесследно исчезла. Тщательные поиски ничего не дали, но, по некоторым признакам, можно было предположить, что девушку украли ниффаны. Подкупленный слуга из дворца владыки Саринара сообщил о появлении во дворце, примерно в это же время, неизвестной девушки, похожей по описанию на Демиру. Её держали в закрытой комнате, находящейся недалеко от личных покоев Оргрота Сиборта, в той части дворца, вход в которую для обычных слуг и домочадцев был строго запрещён. Хэрзарт, получив приглашение на пир, устраиваемый наисветлейшим Оргротом Сибортом, поехал на него, надеясь узнать что-либо о своей пропавшей племяннице.
– «Пусть только все напьются и уснут», – мрачно думал он, прекрасно понимая всю авантюрность своей затеи. – Я найду способ пробраться в запретную часть дворца и поищу там Демиру.
Что он будет делать, если его самоубийственное предприятие удастся, и как выберется вместе с девушкой обратно, Хэрзарт старался не думать. Сейчас все его мысли были заняты тем, как найти её.
Оргрот Сиборт сразу же догадался о причинах такого поведения Хэрзарта Оглора, он понял, что Хэрзарт подозревает его в краже племянницы. Собственно говоря, его и пригласили на этот бал, чтобы отвести всяческие подозрения. Более того, встретив пресветлого Оглора у входа, Оргрот Сиборт лично выразил ему сожаление в связи с пропажей племянницы, и пообещал задействовать свои связи и своих людей в поисках Демиры. Конечно же, Хэрзарт не поверил ни единому его слову, но не подал вида, а, наоборот, поблагодарил могущественного правителя Саринара за оказанное внимание и обещанную помощь. На самом деле, вчера, поздно вечером, ниффаны доставили в его дворец симпатичную молоденькую девушку, которую выкрали из Унгла по его личному приказу. Время от времени, слуги доставляли приглянувшихся ему девушек из соседних областей страны для развлечений. До этого всё сходило правителю Саринара с рук, девушки бесследно исчезали, и это списывалось на лесных разбойников, волколаков и вампиров. Оргрота вовсе не устраивало то, что кто-то может заподозрить его в причастности к этим похищениям, но убить Хэрзарта Оглора прямо на пиру он тоже не мог. Поэтому, коварный владыка Саринара решил спровоцировать дядю Демиры на ссору и уничтожить его.
– Вы посмотрите на этого неблагодарного невежу, – со смехом обратился к собравшимся гостям Оргрот Сиборт. – Я думал, он недоволен нашей областью, а, оказывается, он выказывает полное неуважение к хозяину, столь любезно пригласившему его в гости. Это недостойно рыцарского звания, мой любезный Хэрзарт. Тебе не кажется, что за своё поведение тебе придётся либо извиниться, либо ответить.
Большинство гостей подобострастно зашумело, выражая осуждение наглому выскочке из Унгла. Это взбесило пресветлого Оглора.
– «Они, ведь, не знают причин моего поведения», – раздражённо подумал он, всё больше приходя в тихое бешенство. – Хотел бы я посмотреть на них, если бы их дочери или племянницы оказались в такой ситуации, как моя Демира.
– Я отвечу за себя, – еле сдерживая свою ярость, и сжав кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев, – произнёс Хэрзарт Оглор. – А ты ответишь за свои злодеяния и за мою поруганную племянницу.
Хэрзарт отпихнул сидящего рядом с ним гостя, уронил стул, на котором сидел и выбежал из зала. Начальник стражи правителя Саринара сделал знак своим гвардейцам: задержать наглого гостя из Унгла, посмевшего обвинить в чём-то его хозяина, но Оргрот Сиборт остановил его.