Кто откликнется на зов
Шрифт:
Я исполнила свой долг, но предала человека, которому всем этим обязана, и я прошу разрешения умереть.
Чжан-шоу крепче обнял жену, посмотрел направо. Фанг Хуоджин медленно опустил голову. Старый генерал знал, что такое Честь, и умел уважать чужой выбор. Император перевел взгляд на наставника. Тот сидел неподвижно, закрыв глаза, и никак не реагировал на происходящее.
– О чем задумался почтеннейший Мастер Хранитель Мудрости Предков?
– спросил Чжан, когда пауза стала уж совсем неприличной.
– Пытаюсь понять, что же делал мастер-целитель у дерева на площади, - открыл глаза старик.
– Прятался, -
– Целитель, - поправил Нианзу.
– А какая разница?
– удивилась девушка.
– Разница между мастером-целителем и лекарем как между Мастером Хранящим Покой Столицы, прославленной госпожой Янлин по прозвищу Золотой Клинок и новобранцем городской стражи. Я бы рекомендовал помнить об этом, если встретите его снова. Как-никак, он спас вашу жизнь.
– Я вернула долг!
– запальчиво воскликнула девушка, - даже дважды!
– Первый раз, надо полагать, в случае с кабаном?
– улыбка совершенно изменила лицо "стального генерала" до того похожее на лики статуй.
– Ваш спутник просто отошел в сторону, избежав схватки. Вы могли сделать то же самое.
– Ну да!
– обиделась Янлин, - и восемь бандитов он бы уложил непременно!
– Напомню благородной госпоже, что обсуждаемый человек дошел до источника, куда не добралась сама госпожа, набрал воды и вернулся. После чего убил монстров (вы ведь не думаете, что они оставили дело на половине и ушли?) и протащил бесчувственное тело через лес, кишащий демонами обратно к деревне. Вы полагаете, что восемь обычных человек стали бы для него проблемой? Только если уважаемый наставник прав и целителю действительно запрещено убивать. Так что, боюсь, долг еще за вами.
– Достаточно.
– прервал спор император, - госпожа Янлин из рода Донгэй, я даю вам свое дозволение. Завтра с утра вы можете провести ритуал в зале пяти стихий. А сейчас пора спать.
Янлин, поклонившись, вышла. Следом поднялся и генерал.
– Все, же интересно, кто такой этот Ю, - пробормотала Чунтао, запахивая плотнее разметавшийся халат.
– Именно поэтому даже знающие так редко обращаются к Формуле Договора, - наставник Нианзу задумчиво вертел в руках пустую пиалу.
– Призывая богов и демонов, людей и нелюдей, никогда не знаешь, кто откликнется на зов. И чем придется платить.
****
В большой императорский зал Янлин вошла через юго-восточную дверь. В глазах зарябило от разноцветья собравшейся толпы. Высокие придворные шапки чиновников, блеск воинских доспехов, яркие наряды дам - все смешалось в безумную мозаику. При ее появлении гул множества голосов стих. Девушка медленно прошла на середину зала, развернулась к западной стене и поклонилась императорской чете. Обычно, императора приветствуют, стоя на коленях, но сегодня Янлин поприветствует так Госпожу Западного Пика.
Еще когда Ян только приехала в столицу, сестра Чун показывала ей этот зал. Южная его стена была покрыта изображениями ярких цветов, а на северной снежная буря заметала одинокий храм в горах. Под этими изображениями располагались места для приглашенных, сейчас забитые до предела. Сам же император сидел спиной к охре и багрянцу осеннего леса, направив свой взгляд на восток. Чунтао объяснила, что император должен смотреть в будущее, которое несет каждый новый восход. В то же время осень - пора плодородия, и процветания. И об этом не говорится, но именно хозяйка западного пика ведает посмертным воздаянием и царством мертвых. Император как бы заслоняет спиной подданных от пристального взгляда Белой Госпожи.
Вот и сама
Девушка аккуратно опустилась на колени в центре белоснежной кошмы. Поправила широкие рукава белого ритуального одеяния, аккуратно положила руки на бедра. Поклонилась, коснувшись лбом пола. Слуги одновременно захлопнули все четыре двери, замыкая вырезанные на них врата духов. Покинув тело, душа войдет в одни из них. Янлин подняла голову. Черная лакированная подставка на белом шелке - словно одинокий иероглиф на листе бумаги. На ней - волнистое лезвие ритуального ножа с костяной рукоятью.
Аккуратный вдох, легкий, едва заметный выдох. Главное не торопиться. Этому ритуалу учат с детства, но нужно все сделать красиво. Плавным движением поднять кинжал с его ложа. Правой рукой за рукоять, а левая ладонь, укрытая рукавом, поддерживает лезвие. Медленно, с достоинством, коснуться губами холодного клинка. Левую руку опустить на бедро, правую вытянуть вперед, кисть делает круговое движение, направляя нож острием в грудь. Только после этого положить на рукоять и левую ладонь. Снова глубокий вдох, и плавный выдох. Глаза девушки не отрываясь, смотрели на кончик лезвия. Теперь нужно попасть прямо в сердце.
Грохнула дверь. Он ворвался в комнату сквозь северо-западные ворота подобно волне, что сметает жалкие деревянные постройки, призванные остановить стихию. Две белые пряди в разметавшейся черной гриве, полы черной парадной накидки, исчерченные темно-красным узором, словно крылья мифической птицы Пэн. Поверх черных одежд белый широкий шарф с двумя непонятными символами. Девушка еще только пыталась осмыслить происходящее (Он! Живой!), а нож уже, словно сам собой, вывернулся из пальцев, сильная рука вздернула вверх. Серо-стальные глаза вдруг оказались близко-близко. Очень злые глаза. Не осуждающие, не сочувствующие, а именно злые. Лицо же не выражало ничего кроме абсолютного спокойствия. Янлин успела заметить удар, но все равно оказалась на полу. Щека расцветала болью, на глаза наворачивались слезы обиды.
– Право Дарящего, - донеслось откуда-то сверху. После чего гость развернулся и тем же быстрым скользящим шагом направился к выходу, раздраженно крутя в руках нож.
Легким движением кисти император остановил очнувшихся стражников. Наглец, дерзнувший прервать ритуал, ушел безнаказанным. Чжан-шоу не любил лишней крови. Черта для императора странная, даже вредная.
****
Янлин ворочалась в постели, все пытаясь заснуть. Наконец, осознав тщетность попыток, выпуталась из сбившихся простыней, оделась и вышла из комнаты. Темные коридоры спящего дворца вывели ее на западный балкон, залитый серебряным лунным светом, ночная прохлада чуть остудила кипящую от разных мыслей голову. Усевшись на перила и прислонившись спиной к одному из столбов, девушка залюбовалась огромной белой луной и спящим внизу садом, укрытым легкой серебристой дымкой. Лунный свет проникал прямо в душу, очищая ее от суетных глупостей, даря покой и умиротворение. Где-то глубоко-глубоко внутри рождались стихи. Янлин не представляла, сколько просидела вот так, наслаждаясь тихой красотой ночи. Отвлекли едва слышные шаги за спиной.