Кто по тебе плачет
Шрифт:
– Так много?
– Вы думаете о строителях. Но то свое сделали раньше... Уволил постоянную группу. И знаете, почему?... Заметил, увлечение алкоголем. Не пьянство, нет. Увлечение. Просто нашел несостоятельной для дела. Он всерьез говорил, что коньяк изобретен для кондитерских целей... Махом решил вечную проблему. Не пускать алкашей в очаг, выживания. Не пускать и баста... Правильный в общем-то ход, но... Романцев надумал собрать экипаж из друзей однокашников по детскому дому. Таких же сирот, как
– Они летели в нашем самолете?! – воскликнул я.
– Почему вы так решили? – грустно сказал Академик. – Но ваш полет, к сожалению... прямое... Вы сами слышали... Когда группа вылетела сюда, неисправимый романтик Романцев придумал подготовить ее по-своему... Себя и своих друзей велел высадить на берегу озера. Там у нас должна быть опорная точка, и к ней предполагается лесная тропа... Видно, хотел разыграть выход через тайгу на базу. Тем более, что хозяйство без надзора на какое-то время тоже планировалось программой.
– Зачем?
– Автоматика... Но не это было важным. Своих новичков он хорошо знал и хотел, видно, психологически, всерьез... Одиночество, глушь, тайга... В ту ночь они спали на берегу возле костра.
– Послушайте, – возразил я, – может быть, они заблудились?
– К сожалению, – хмуро и веско заключил он, – Романцев не умел заблудиться... Хотя матушка-тайга чего не сотворит... Но давайте не будем терять голову раньше времени, пугать женщину...
– Почему же вы так долго ни о чем не знали?
– Наш полет назначен, как один из последних в начале опыта. Самый обычный полет. Правда, задержались... Погода... Аварийные сигналы не поступали... Мы условились...
– А что произошло в небе?
– Трудно сказать. Пока... В ту ночь удалась очень редкая фиксация магнитного метеорита. Скорее сгусток энергии, не вещества. Он мог начисто порушить всю электронику. Самолет потерял связь и, вероятно, управление.
Академик встал:
– Очень прошу вас доверить мне тетради.
Он вдруг снова как-то неожиданно и почти виновато улыбнулся:
– В награду получите от меня казенные полушубки, унты, шапки, все прочее. Где вы такое найдете?... В самом деле, не отпускать же вас нагишом?
– Согласен, – кивнул я.
– Ну, вот и отлично.
– Продал за дубленки.
– Да полно вам. До книги очень еще далеко.
– Ну, если мне будет все безразлично...
– Это хорошо, что не безразлично... Последняя просьба к вам. Допишите финал. Она ведь обрывается на том, что академик смотрел сумасшедшими глазами, а вид у него был ошарашенный... Точку поставьте. Люблю аккуратность... И пришлите, пожалуйста. Не забудете?
– Постараюсь.
– А теперь скажите, зачем вы поливали крышу?
– Разве непонятно?
– Между рядами стеклянных блоков проложены трубы.
– Я не видел таких инструкций. Да и некогда было разбираться.
– Вот оно, как без хозяина, без Романцева... Кстати, покажите вашу черную коробку. Счетчик Гейгера... Она еще там?
– Там.
– Сходим?
– Конечно.
– Давайте прямо теперь. Невмоготу сидеть на месте. Не могу... Мы спустились вниз. Она вышла навстречу, в белом фартучке.
– У меня все готово.
Из дверей кухни шла кофейная летучая дымка, воздушные облака свежего хлеба.
– Солнышко зимнее, – сказал совершенно искренне Академик, – если можно, вернутся пилоты?... Мы идем смотреть одну шкатулку. От вас ее прятали, а вы ничего не знали.
– Вот как? Возьмете меня?
– Одевайтесь, красавица. Мороз и солнце – день чудесный... Мы взяли наши лыжи, направились на склад, чтобы Академик подобрал себе.
– Могу вам открыть большую тайну. Почему вы не нашли тут комарья. Хотите?
Он шел, хрустя по снегу твердыми шагами, как истинный хозяин.
– Хотим, – сказала она и взглянула на меня.
– Гнус не терпит, не выносит пихтовых лесов и драпает от них, куда глаза глядят. Ему в таком лесу крышка... Вы довольны?
– Где же вы были раньше? – вздохнула наша хозяюшка.
– Это что, – грустно улыбнулся Академик. – От вас укрыли еще одну страшную тайну... Птицы над вами летели с юга на север. А вы думали, на юг. Объяснить, почему?
– Я так радовалась им, – удивилась она.
– То-то и оно... Птицы летели к теплому озеру. Появилась необычная популяция уток и гусей, которых вполне устраивает незамерзающее озеро.
– Могу я спросить, – сказал я, вспоминая вдруг, что колесо «пожарника» до сих пор не подкачано. – Так много техники?... Ну, кончится ваш опыт или не нужен станет...
– Научная база очень широкой задачи...
Мы подобрали Академику лыжи, поехали в зимний, остекленный солнцем лес. Я нашел то самое, но уже обычное дерево, смахнул снег с дупла-трещины, достал черную коробку, не дававшую мне покоя столько дней. Шут бы ее побрал, она тикала, так же упрямо, как и раньше.
Академик взял ее, послушал и так и на ухо, осмотрел со всех сторон, ловким движеньем пальцев открыл в ней что-то сбоку. Щелканье прекратилось.
– Вы знаете, – сказал такой уверенный во всем Академик, – ерунда. Свихнулся при катастрофе... Подарите мне?
– Избавьте, пожалуйста.
Он кивнул и отправил эту штучку в боковой карман шубы... Но тут снова где-то затикало в мерцающем ритме. Академик в недоумении достал из кармана черную шкатулку.
– Ах, это же вертолет!
Вдали погромыхивал сверкающий на солнце вертолет.