Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
Хороший тут воздух, свежий, и сладкий, как в Квартале, только благовоний больше, чем аромата цветов. Но, может быть, летом...
Тихий стук услыхала; мальчик поднимал что-то с каменных плит. Увидел, что Лайэнэ смотрит, что-то сжал в кулаке. Молодая женщина быстро глянула на невысокую стену: нет, никого. С той стороны могли быть паломники или местные служки, перебросить что-нибудь - дело одного мига.
Подошла, заговорила, но Тайрену не слушал ее. Пару раз вскидывал на нее глаза, приоткрывал рот - и замолкал. Намеки и уловки не помогли;
Мальчик исподволь оглядывался по сторонам, вздрагивал, чего-то ждал. Но почти сразу согласился вернуться в свои покои.
Сегодня, поняла Лайэнэ. Что-то будет сегодня. Придется все же поговорить с Микеро. Два сторожа лучше, чем один.
Но пока что врача не застала: он пошел осматривать какую-то паломницу из семьи богатых торговцев. Как рассказали Лайэнэ, его уговаривали почти со слезами - такая должность, не обычный городской лекарь! Но до города ехать - время, и за другим врачом посылать - оно же. Согласился отлучиться ненадолго - лишь пару дворов миновать.
А Тайрену, верно, все же простыл; еще бы - кутаться в теплое, когда солнце и так пригревает. Только вернулись - устроился читать подле окна, в уходящем свете, но почти сразу закашлялся, попросил горячего. Нельзя ему было кашлять, и Лайэнэ немного испугалась - отправила за Микеро, распорядилась согреть питье. Сама на кухню не пошла - как оставишь?
– И принеси книгу про травы, вчерашнюю, - добавил Тайрену; книгу эту он брал у врача. Глянул нетерпеливо.
– Но хозяина нет.
– Думаешь, не разрешил бы?
– впервые в болезненных, не слишком правильных чертах проглянуло что-то общее со старшими Дома. И в голосе.
Ненадолго отлучилась из комнаты мальчика; когда вернулась, его уже не было. И куртка валялась на полу возле двери, синяя, с вышитыми стрекозами. Вспомнилась другая куртка, вот так же брошенная на пол; Лайэнэ едва не уронила поднос, лишь долгая выучка не позволила этого, сама направила тело к кровати, велела рукам опустить ношу. И уже тогда бежать, искать подопечного.
Нерадивая нянька...
Но далеко ему не уйти, не выпустят.
Охранник, который обязан был находиться неподалеку, тоже куда-то делся. Верно, и его отвлекли - а тут скучно, бдительность потерял.
Один коридор, другой, и вот она во дворе: там уже полумрак, фонари украшают его, не развеивают.
Мальчик сидел на той же лавке, что и час назад. Ровно-ровно. Не шевелился, смотрел вверх, где наползала туча, съедала густую синеву. Голова вскинута, руки опущены.
И ничего не случилось вроде, а сердце оборвалось: беда.
**
Дым от костра поднимался причудливыми узорами, которые так любят толковать колдуны. Теперь можно было не таиться, напротив - чужие костры помогут подавить дух защитников крепости. Ну и пусть считают, что отряд расположился не совсем там, где находится, и воинов больше.
Ка-Ян
– Жаль, ты не умеешь читать по таким вот петлям и кольцам, - изрек ординарец, немного заискивающе поглядывая на Энори. А ну как что-нибудь хорошее напророчит? Хотя бы что живым вернуться получится.
Командира сейчас не было с ними, он разговаривал с солдатами. На Энори и смотреть не хотел, похоже - все еще был очень зол. Вдруг не удержится.
Проводник взял и исчез на сутки почти - именно в эти часы нарвались на дозорных. Ранили вроде двоих их них, но, жаль, никого не убили, а дозорные будто растворились, сбежали к себе на заставу - и уж конечно тревогу подняли. Отошли в крепость, попутно разрушили мост, для атаки самый удобный. Теперь придется или идти по обходному, а его будут ох как защищать, и далеко он. Правда, еще, по словам проводника, есть неудобный такой, подвесной. Лишь бы местные и к нему не успели! Да некстати ливень прошел, короткий, но бурный, а по грязи и скользкой траве куда хуже передвигаться.
...Когда Энори все же заявился - без верхней рубахи, с травой и сухими листьями в волосах, самоуверенный, как месяц на небе, - Вэй-Ши сгоряча едва не обвинил его в предательстве. Неизвестно, что удержало - может, то, что сами они потеряли лишь одного воина, и это за всю дорогу, и только один был ранен. Действительно предал бы - лишились бы всех разведчиков.
Если командир едва не дышал огнем, проводник всё смеялся. Я, мол, выдал вам все тропы, все караулы, а вы не сумели его удержать и убить горстку дозорных, которые не ждали нападения! Может, повернете обратно?
И в глазах шальной блеск, словно все это - игры ему. А накануне был сам не свой, на людей чуть не кидался, пойми тут...
"Если бы ты оставался на месте, они не ушли бы", - сказал тогда Ка-Ян.
"Но меня не было. Может быть, вы рассчитываете, что я и Сосновую разберу по камешку?"
Сейчас вот сидел, смотрел на огонь, к пламени не тянулся - даже странно, обычно не упускает случая: огонь для него как вода, словно и не обжигает.
– Нас так мало, - сказал ординарец, - Большой отряд заметили бы в горах, только их втрое против нас...
– В крепости вчерашние возделыватели огородов.
– Драться с ними, конечно, немного чести, но...
– Боишься их, что ли? Лучше бы против вашей горстки головорезов вышли отборные войска?
– Нет, но...
– Ка-Ян поморщился, но это не согнало с лица тревогу, - Они ведь теперь предупреждены. А нам, командир говорит, осаду устроить никак нельзя, надо сразу.
– Нельзя, - согласился проводник, не шевельнувшись, ни одна черточка не поменялась - будто изваяние отвечало.
– Командир тоже считает - они крестьяне. Хочет предложить им сдаться. Мол, уйдете живыми. Как думаешь?