Кто прикончил Марка?
Шрифт:
– Спасибо, обеспеченные.
На что получил ощутимый толчок в спину и, когда обернулся, агрессивные взгляды стражников. Его схватил мандраж, но он сделал шаг навстречу обидчику с полуторным мечом на плече. Марк начал раздумывать: «Толкнуть? Ударить его? В лицо, забрало как раз поднято. Нет, будут проблемы, либо в темнице сгнию».
– Ну что, голодранец, не осмелишься?
– Только положением и пользуешься, – сказал Марк весьма неуверенно.
– Айда сегодня вечером на этом же месте. Я не при службе буду.
– Да кому ты нужен, время еще тратить. –
– Слабый ты духом-то, – скривился стражник.
Марк и Нигель, а последний все это время молча простоял в сторонке, больше не обращая на стражников внимания, двинулись к повозке, доставляющей бригаду добытчиков на раскопки. Все по традиции только и ждали Марка и Нигеля – эти двое опаздывали так часто, что задержка отправления на 15 минут вошла у бригадира в привычку. Естественно, не без последствий для парней.
По дороге на место добычи все мужчины что-то рьяно обсуждали, кроме Марка. Он был не тут, как будто вне настоящего момента.
– Эй, ты чего в одну точку уставился? – прицепился Нигель.
Сжав кулаки и стиснув челюсти, товарищ поделился:
– Да вот, думаю, как бы я ему по морде съездил. Или завалил бы его и ухо отгрыз. Меч бы отобрал и горло перерезал.
– Ну да, точно судьба Милоша Обилича.
– Почему я струсил?
– Наверное, ты не хотел умирать… – Нигель вздохнул.
Получилось театрально.
– Да, не хочется сгинуть из-за придурка или сидеть в темнице. Но ведь он задел мое самолюбие. Не могу больше ни о чем думать, давай помолчим до прибытия.
– Ладно, не грузись так, выпьем сегодня после смены, и жизнь станет прекрасней. А затем можно и девиц отведать.
– Да, нажремся. Нужно забыться.
Проехав по мосту через реку Полянку, разделяющую районы с бедным населением и средним классом и служащую естественным рвом, дюжина мужчин оказалась в захватывающем своим видом дух месте.
По левую сторону кончаются неприступные скалы. За ними начинается густой и жуткий, но манящий к себе лес. Никто не понимает, почему туда так сильно тянет, все только обсуждают это. Но идти туда так никто и не осмеливается. Даже охотники добывают дичь за пару верст, на противоположном фланге, в не такой уж и богатой рощице. И, наоборот, по правую сторону лежит бескрайнее, спокойное и понятное поле. Там все гулять любят, палкой не выгонишь. Единственное, что было известно об этом лесе, со слов Слаава: «Это мертвый лес. Там ничего нет. Ни живности, ни воды, ни людей – ничего. Туда ходят самоубийцы, в прямом смысле слова». А если кто и расспрашивал, что там за лесом, то Слаав отвечал: «Бескрайняя степь, в которой вас убьет или солнце, или степняки».
Достигнув места добычи, рабочие переоделись и выстроились в одну шеренгу.
– Ну, господа. Сегодня ничего нового, – вещал бригадир, – слышим один удар –
Колокол прозвонил единожды. Мужчины зашевелились, подобно единому организму. Каждый знал, что, где и как ему делать. Добытчики похватали кирки, молоты, лопаты, телеги и принялись за работу. Палящее солнце окутало их, словно родных Полевой штиль, пекло и гиперактивная работа мужчин, ничего нового. Продолжительное время спустя прозвучали два заветных удара, и лязг инструментов прекратился. Первый перерыв. Собравшись у повозки возле палаточного городка, трудяги взяли еду, воду и принялись трапезничать.
Марк недовольно обратился к Нигелю:
– Эй. Ну как, устал лясы точить?
– Да я там, – неуверенно замялся товарищ, – договорился с бригадиром, сегодня могу отдыхать.
– Вот почему ты утром про мужеложство сказал, понятно.
– Смешно, я хотя бы не струсил перед стражником.
Непрерывный зрительный контакт и неловкое молчание между собеседниками.
– Ой, это вслух было? – насмешливо и одновременно удивленно спросил Нигель.
– Идиот, меня не боишься, а остальные, думаешь, тебя не побьют?
– Да не, точно не тронут. – Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто не слышит, Нигель продолжил: – Предложил ему девочку на ночь, есть у меня одна должница. Ну, и угощу выпивкой.
– Ну ты жох, конечно. – Марк сел напротив. – Смотри не подавись. – И приступил к обеду, как и все, тем не менее посматривая на друга как бы со стороны. Двадцать один год, светло-русый парень с голубыми глазами и короткой стрижкой. Редкая, белая бородка, как у козленка. Изо рта всегда пахнет не пойми чем, до тошноты. Лицо широкое, челюсть узкая, симметричная, щуплое телосложение и в придачу маленькое пивное пузо.
Второй перерыв прошел, ничем не выделяясь.
И вот грузовая телега почти наполнена. Щелканье инструментов, громкие, матерные переговоры и редкий смех оживляли место раскопок. Солнце уже не кусалось, а от предвкушения конца рабочего дня становилось только легче, веселее. Как вдруг крайнее трезвучие. Недолгая, но умиротворяющая тишина. Звук блаженства. Работники притащили инструменты в пассажирскую телегу и выстроились в шеренгу, как на прибытие. Время расчета, бригадир скрупулезно выдавал каждой голове получку. Дойдя до последнего, им был Нигель, остановился. Завязал потуже мешок и убрал в карман. Туда же он опустил руки, немного склонил голову вправо и вприщур взглянул ему в глаза.
– А тем, кто не работал, жалование не полагается.
Большую часть присутствующих охватил смех.
– Вопросы? – даже с интересом спросил бригадир.
– Но… Мы же договорились… – Нигель потряс раскрытыми ладонями. Его слова прозвучали неестественно.
– Да, уговор был. Ты сегодня отдыхал?
– Отдыхал.
– За какие заслуги ты хочешь получить монеты?
– Я вас понял, – смиренно пролепетал Нигель, опустив голову вниз.
– Спектакль окончен, сегодня все молодцы, почти. Погружайтесь в телегу и шевелим домой.