Кто развязал Вторую Мировую? Настоящие «поджигатели войны»
Шрифт:
Когда СССР вступал в войну против Японии — несмотря на то что антияпонская пропаганда в Советской России никогда не стихала, — Сталин посчитал необходимым оправдать свои действия перед советским народом. Во-первых, местью за позор Цусимы и Порт-Артура и, во вторых, существенными территориальными приобретениями Советского Союза в случае победы. И наши потери в той войне — около тридцати тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными — вполне можно считать компенсированными Курильскими островами и южной частью Сахалина.
Союзники в обмен на УЧАСТИЕ в предстоящей войне не предлагают Сталину НИЧЕГО!
Германия
Что выберет любой здравомыслящий политик, думающий прежде всего об интересах собственной страны? Как вы думаете?
Сталин должен был, по сценарию Лондона и Парижа (за спиной которых хитро ухмылялся Вашингтон), «встать на защиту» Польши. И, через несколько дней после ее падения, лицом к лицу встретиться с недружественной Германией где-нибудь на Сане или Нареве. На линии соприкосновения сошлись бы две мощные военные группировки, вооруженные до зубов, к тому же относящиеся друг к другу с плохо скрываемой ненавистью.
А там — дело техники. Если даже противники с ходу не начнут между собой боевые действия, если политическая власть обеих стран попытается остановить маховик войны — у инициаторов этой бойни всегда в загашнике есть множество вариантов разжигания конфликтов. Где-то — несколько выстрелов в ночи, где-то — подорванный танк, где-то — разрушенный мост, ловко пущенные слухи, умело разожженная рознь — и пошла массовка! И начавшаяся кровопролитная русско-немецкая война станет приятным завершением всех многоумных английских планов сдерживания немецкого экономического роста.
Мудрые англичане в то время, когда адмирал Драке в Москве делал круглые глаза перед Ворошиловым, когда член английской делегации генерал Хейвуд обещался выставить на линию огня аж пять пехотных и одну механизированную дивизии, в Лондоне тоже не дремали.
В кабинете министра внешней торговли Великобритании Хадсона Геральд Вильсон, доверенное лицо Чемберлена, вел с полномочным представителем Германии Вольтатом переговоры о «разграничении жизненного пространства» между Англией и Германией. А также об использовании новых рынков, включая рынки России и Китая, о возможности подписания англо-германского договора.
Да и в Берлине англичане (барон Рипп, представитель командования военно-воздушных сил Великобритании) о чем-то сговаривались с Риббентропом.
В общем, англичане, взведя польский капкан на германского зверя, решили под сурдинку заодно капитально оборудовать ловушку и для России.
Итак, ситуация июля 1939 года вполне определенна.
Польша готовится воевать с Германией при любых раскладах — но о ее будущем никто из ее «союзников» (впрочем, как и руководство самой Польши) не думает. И «друзья», и враги отлично осведомлены о слабости польской армии, архаичности ее вооружения, внутренних проблемах страны и бессилии ее властей. Польшу заранее списывают в расход — прежде всего Англия и Франция. Союзники сделали свое дело — убедили поляков выбрать во взаимоотношениях с Германией войну, подписав много красивых бумаг с гербами и печатями, — теперь им можно смело умыть руки. Как поляки будут сражаться с Вермахтом — для них, по большому счету, было уже неважно.
Что-то не так?
Если бы союзники всерьез рассчитывали на длительное и успешное польское сопротивление германской агрессии, они бы планировали какую-то серьезную помощь Польше.
Например, могли бы перебросить на польские аэродромы пять-шесть
Заодно — передать Польше и 45 легких бомбардировщиков «Бленхейм», поставленных вместо этого в Финляндию, 16 — улетевших в Югославию и 24 — в Румынию. Пусть бы эта эскадра (85 бомбардировщиков!) усилила польские ВВС! Нет, коммерческие интересы британских авиастроителей перевесили политические интересы британского правительства.
Или могли бы помочь полякам сформировать еще хотя бы две-три бронетанковые бригады, оснастив их теми пятьюдесятью средними танками Рено D-1В, что были французами за ненадобностью отправлены в Северную Африку, и двумя сотнями легких «Гочкисс» Н-39, которых у французов и так было завались — почти 1100 штук
Да много чего еще можно было сделать в эти предвоенные месяцы!
А самым разумным (со стороны Польши) было бы, конечно, принять условия Германии...
Польша назначена жертвой. И назначили ее таковой ее западные «союзники».
Она еще не знает об этом. Варшавское радио ежедневно хрипит о готовности лихих польских улан ворваться, если война начнется, через сутки в Берлин. Польские жолнежи еще старательно целятся на стрельбищах и полигонах в фанерные мишени в характерных немецких касках. Польский Генштаб еще планирует рассекающие удары в Восточную Пруссию и в Поморье, охват Силезии и осаду Бреслау.
Но Польша обречена.
Польша уже списана со счетов своими «союзниками» — еще до первых выстрелов кровавого сентября тридцать девятого.
Она еще будет сражаться в безнадежных «котлах» и окружениях, ее сыны еще будут в самоубийственных кавалерийских атаках с шашками наголо бросаться на германские танки под Вулькой Венгловой, ходить в безнадежные штыковые атаки на германские пулеметы на Бзуре — она сделает все, что ждут от нее ее «союзники». И в конце концов она будет распята на германском кресте, истекая кровью и вызывая святую ненависть к безжалостным убийцам.
Она должна стать жертвой.
Она ею станет.
Подписание Договора о ненападении между СССР и Германией
Первый пункт плана выполнен — Польша будет сражаться с немцами однозначно.
Но второй пункт все никак не выполняется —
Сталин артачится, не хочет вступить в капкан, заботливо подготовленный союзниками.
Англия и Франция в июле 1939 года еще твердо уверены, что СССР «встанет на защиту свободы» — посему адмирал Драке и генерал Ду-менк не утруждают себя утомительными подробностями в переговорах с Ворошиловым. Никуда эти русские не денутся, подпишут конвенцию, залезут в заботливо приготовленный для них капкан — а там можно, помолясь, и начинать...