КТО РЕПРЕССИРОВАЛ В 30-х БРАТЬЯ БЕРМАНЫ? СТАЛИН? ИЛИ... Том 9.
Шрифт:
Старший надзиратель спросил его: «По специальности — кто?»
— «Кладовщик».
— «Такой специальности не бывает».
— «А я — кладовщик».
(Кстати, затем эти «кладовщики» стали диссидентами, уезжая в США с оригинально спрятанными бриллиантами, а оставшиеся в СССР «кладовщики» — «цеховиками», «перестройщиками» и олигархами — Р.К.).
Угнетённый ходил и кладовщик зоны Севастьянов. Потом санчасть освободила Бершадера "по болезни" от всяких работ, и он отдыхал уже в жилой зоне. За это время, видимо, поднесли ему кое-что с воли. Не прошло и недели — Севастьянов был снят, а кладовщиком назначен (при содействии Соломонова) Бершадер. Тут выяснилось, однако, что физическая работа пересыпки крупы и перекладки ботинок, с которой Севастьянов справлялся в одиночку, Бершедеру тоже противопоказана. И ему добавили в помощь холуя, и бухгалтерия Соломонова провела того через штаты обслуги.
Но и это
Появился в лагере Бурштейн — и другую красавицу, А.Ш., приспособил к своей кабинке. Это тяжело читать? Но сами они нисколько не беспокоились, как это выглядит со стороны, они как будто нарочно сгущали впечатление».
Они не сгущали впечатление, а просто вели себя естественно — им с детства внушали, что они избранные, а другие народы не избранные — второсортные, и кроме того, эта естественность заключалась и в том, что с 1917 года и до войны это была в СССР титульная властьдержащая нация. Ведь кто-то из своих «сверху» писал сопроводиловку по поводу Бершедера — "использовать только на общих работах", что значило — не гнобить и всячески оберегать и способствовать. Естественность была в том, что огромное количество своих были у власти — в правительстве, и полностью руководители ГУЛАГом, и в этом смысле ГУЛАГ был еврейским.
В связи с этим и по поводу благополучно живущих в ГУЛАГе «бершедеров» и «соломонов» стоит отметить один вопиющий факт — смерть еврейского поэта Мандельштама, который умер в лагере в тяжелых условиях от болезни. Почему свои на всех уровнях ему не помогли, а его загнобили? Со времен «перестройки» по поводу смерти Мандельштама вот уже 20 лет вся истерия либерал-демократов, «однобоких» и «одноруких» правозащитников направлена исключительно в сторону Сталина. Сталин непосредственно руководил ГУЛАГом и не захотел поместить арестованного Мандельштама в комфортные условия, подобно Соломонову и тысячам других евреев? Хоть один современный еврей по поводу смерти Мандельштама плюнул с ненавистью в портрет или фотографию Моти Бермана или Израиля Плинера и прочих своих руководителей ГУЛАГа? Потребовал суда над ними? Кстати, прекрасно известна история, когда сам Сталин звонил Борису Пастернаку с вопросом по поводу ценности Мандельштама для культуры СССР. И что ответил ему Пастернак? Вступился, просил, убеждал? А ведь прекрасно понимал, что решается судьба Мандельштама. Вопиющая несправедливость современных самых горластых борцов за правду и свободу слова естественно возмущает, свобода слова — это не свобода врать со всех источников СМИ, находясь у власти в России. Конечно, современный сионист И. Губерман скажет, что никакой вины не было — «время было такое».
На предполагаемую истерию современных еврейских идеологов: Сванидзе, Млечина, Радзиховского, Соловьёва и неграмотных, заштампованных советской пропагандой или пресмыкающихся перед «сильными мира сего» русских по поводу разжигания межнациональной розни и ненависти отвечу убийственными словами великого правдоборца А. Солженицына:
«Не тогда надо стыдиться мерзостей, когда о них пишут, а — когда их делают». Этот лозунг должен быть вывешен как социальная реклама касательно прошлого, настоящего и будущего, в том числе и превентивная профилактическая, на всех улицах наших городов; и таким образом, возможно, уменьшим в будущем количество гнусных, мерзких дел. С неприятным удивлением в последние годы наблюдаю картину, когда после смерти А.И. Солженицына с «чьей-то» подачи упорно проводится ползучая кампания его очернения, в том числе на эту тему шушукаются «со знанием дела» многие русские патриоты, которым я в этом случае говорю: уважаемые болтуны, — хотя бы напишите часть такого большого правдивого прорывного научного труда — как «Двести лет вместе». — и потом что-то вякайте против А.И. Солженицына; как правило эти «знатоки» после этого затыкаются, по крайней мере в моём присутствии.
Закончу тему репрессий против евреев. В этот жуткий период только у евреев в 30-е годы перед Сталиным появился очень авторитетный защитник — родная сестра «великого» Ленина А.И. Ульянова-Елизарова, которая попыталась перед Сталиным защитить «своих», попросила его опубликовать данные о еврейском происхождении Ленина (по линии матери), чтобы поднять в глазах нееврейских чиновников и всего населения ценность еврейского народа. Это ещё один ответ современным коммунистам на вопрос — какой национальности был Ленин? Кровь сделала своё дело — и А.И. Ульянова-Елизарова решила сыграть спасительную библейскую роль Эсфири; вот строки из её письма Сталину в защиту еврейской нации: «Сам Ильич высоко ценил её революционность, её "ценность" в борьбе, как он выражался, противопоставляя её более вялому и расхлябанному русскому
Хотя постановлениями от 28 июня и 2 июля 1937 года репрессии были направлены в основном против крестьян — бывших давно «кулаками», успешными крестьянами, но в реальности они разлились широким фронтом и против рабочих, и против интеллигенции, и по-прежнему против партийных работников. Например, на пленуме 10 октября 1937 года первый секретарь Горьковского обкома Ю. Каганович говорил: «Мы в Горьковской области проводим большую работу по очистке от врагов, которые ещё не выкорчеваны до конца в промышленности. Ещё больше взято кулацко-белогвардейских, повстанческих элементов».
Первый секретарь Днепропетровского обкома Марголин, выступая на октябрьском пленуме 1937 года, отметил: «Есть факты, когда в участковые избирательные комиссии попадают чужаки из бывших кулаков или имеющие с ними ту или иную связь. Мы имеем проявления вражеских вылазок и на заводах».
Этот пленум был посвящен вопросу предстоящих выборов, но почти все выступающие касались вопроса ещё оставшихся в живых и на свободе врагов Советской власти и их поиска, например, по этому поводу сильно беспокоился первый секретарь Куйбышевского обкома П.П. Постышев: «Требуется разъяснение — будут ли участвовать в выборах спецпереселенцы. Правда, Полбицын их распустил и дал указание, чтобы они вошли на общих основаниях в колхозы, но мы часть их обратно завернули». Ладно, Постышев попутно «заложил» перед Сталиным Полбицына, но этот мерзавец не задумался — за счет чего содержать семьи и как вообще жить некогда лучшим хлеборобам страны — когда их не приняли в колхоз, без паспорта они не могли попасть в города, а попавших каким-то образом в города в новой репрессивной кампании опять старательно выискивали как «врагов» сотрудники НКВД?
Павел Петрович Постышев был кровавейшим палачом украинского и русского народа, это был эдакий — высокопоставленный русский «Кульвец», вернее — ещё хуже, ибо убивал своих — летом 1937 года он арестовал в Куйбышеве в качестве «врагов» 110 секретарей райкомов, почти из всех городков области. Из-за ареста райкомовских работников 34 райкома пришлось временно закрыть. Не удивительно, даже закономерно, что опять же ради очищения Советской власти и коммунистической власти от огромной крови Сталин был вынужден этого одиозного палача в ближайшее время «убрать», что и было сделано уже в январе 1938 года, обвинив Постышева «в организации массовых необоснованных репрессий», а страстный разоблачитель Сталина «справедливый» Никита Хрущев в 1956 году реабилитировал этого палача, посчитав, что массовые репрессии Постышева были обоснованы; это, кстати, не снимает со Сталина ответственность за массовые репрессии с июля 1937 года.
Многие историки отмечают определенный всеобщий психоз подозрительности и поиска врагов в советском обществе в этот период. И это не удивительно, даже закономерно — после двух с половиной лет непрерывного разоблачения заговорщиков-троцкистов и выявленной широкой картины заговорщиков, и особенно после постановлений 28 июня и 2 июля 1937 года. Фактически и эти постановления были приняты уже в состоянии определенного психоза Сталина, членов Политбюро.
20 июля 1937 года был арестован с санкции Сталина его доверенный ранее соратник — высокопоставленный нквэдист Сорензон-Агранов, был также арестован и расстрелян его доверенный помощник из секретариата Сталина — Гриша Каннер, был арестован близкий друг молодости Сталина Сергей Иванович Кавтарадзе (1885-1971), который после освобождения по личному указанию Сталина в 1939 году, вспоминая те «лихие 30-е», рассказывал — как однажды Сталин во время правительственного приема отозвал его в сторонку и с упреком сказал: «А ты всё-таки хотел меня убить» (В. Роговин «Партия расстрелянных», М., 1997 г.). Это довольно ярко говорит о психологическом состоянии Сталина в тот период.
Кстати, есть несколько примеров, когда Сталин спасал некоторых людей от репрессий, но спасать от системы, самим же созданной — не много достоинства.
Массовости репрессий и массовому психозу способствовало и «креативное» решение Н. Ежова по поводу расширения репрессий за счет родственников «врагов», он ввёл ответственность невинных родственников — родственную, семейную ответственность. Скорее всего, «прозорливый» Н. Ежов был уверен, что оставшиеся на свободе и при жизни родственники репрессированных — их жены, дети, братья и сестры будут недовольны репрессиями близких, соответственно — недовольны советской властью, соответственно — это потенциальные враги, способные к мести — «семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям». И Ежов ввел понятие «ЧСИР» и «ЖИР» — «жены изменников Родины», «члены семей репрессированных по 1-й категории».