КТО РЕПРЕССИРОВАЛ В 30-х БРАТЬЯ БЕРМАНЫ? СТАЛИН? ИЛИ... Том 9.
Шрифт:
16 декабря 1934 года по делу «Московского центра» арестовали Зиновьева и Каменева. М. Сейрес и А. Кан в своём исследовании обратили внимание на странности этого ареста: «При аресте Зиновьева и Каменева эти четыре агента НКВД действовали самым необычным образом. Они не только не произвели обыска в квартирах арестованных, для выявления уличающих материалов, но фактически позволили Зиновьеву и Каменеву уничтожить ряд компрометирующих документов. Ещё более примечательны некоторые данные об этих четырех агентах НКВД: Молчанов и Буланов сами являлись тайными членами правотроцкистской заговорщицкой организации, Паукер и Волович были германскими агентами. Для ареста Зиновьева и Каменева эти люди были специально отобраны наркомом внутренних дел Генрихом Ягодой».
Зиновьева
После убийства Кирова в течение 1935 года в Ленинграде в результате чисток лишили партбилетов 90 тысяч коммунистов.
На этот раз, понимая всю серьёзность ситуации, Зиновьев 13 января 1935 года вдруг написал «Заявление следствию», в котором он решил «разоружиться», раскаяться за свою подпольную оппозиционную деятельность. А на следующий день вдруг по своей инициативе стал раскаиваться и Каменев. При этом следует заметить — к ним никакие методы физического воздействия не предпринимались. Зиновьев написал Сталину записку: «В моей душе горит одно желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это. Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Ваш и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш душой и телом, я понял, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение».
И Зиновьев привел доказательство, что он «больше не враг»: «И все же Зиновьев не оставлял надежд. Создавая видимость последней искренности, он вдруг назвал секретные счета в зарубежных банках. Туда ещё при жизни Ленина на имя каждого "заслуженного борца с самодержавием" было перечислено по пять миллионов франков. Это было "подстилание соломки на всякий случай", если вдруг придется срочно убегать из России в неласковую и голодную эмиграцию», — отметил в своей книге Н. Кузьмин.
Сталин об этом не знал, Зиновьев же знал, что Ленин почему-то обделил этой «страховкой» Сталина. Но эта откровенность Зиновьеву не помогла, слишком болезненным для Сталина было убийство друга. Сталин был непреклонен. И когда по просьбе «раскаявшихся» Зиновьева и Каменева Сталин посетил их в тюрьме, то они сделали упор на их общее с ним славное боевое прошлое, но Сталина это не разжалобило. Видя эту неизменную позицию Сталина, Зиновьев совсем пал духом и расплакался. «Разразился рыданиями. Ему налили воды Сталин выждал, пока Зиновьев успокоится, и негромко сказал: "Теперь поздно плакать. О чём вы думали, когда вступали на путь борьбы с ЦК? ЦК не раз предупреждал вас, что ваша фракционная борьба кончится плачевно. Вы не послушали, а она действительно кончилась плачевно"», — описывал эту трагическую партийную сцену Н. Кузьмин.
Гершель Ягода и его неразоблаченные единомышленники, чтобы не пало на них подозрение, постарались в течение длительного периода времени репрессировать в Ленинграде и Лен. области максимальное количество «врагов народа». Только в ходе проведенной в марте 1935 года «чистке» Ленинграда (по поводу убийства Кирова) нквдистами было выслано из Ленинграда 11702 человека, эти жертвы очередного красного террора получили
Аналогия с кровавыми событиями 1918 года после покушения на Ленина была почти полной — те же кровавые разборки между партийцами, коммунистами, а пострадали от «коммунистического террора» «классовые враги» — чудом оставшиеся ещё в живых в Ленинграде бывшие дворяне, «старая» интеллигенция, бывшие царские офицеры и чиновники и т.д. — причем все сплошь русские. Более того, коренные интернационалисты, космополиты проявили национальную нетерпимость и «зачистили» территорию вокруг Ленинграда, населенную финнами — полностью ликвидировали несколько десятков финских деревень, ликвидировали автономный финский округ, а 22 тысячи советских финнов сослали в пустыни Узбекистана.
Стоит отметить, что по инициативе Ежова Сталин довольно быстро признал «перегибы» и через год — к 1 маю 1935 года 13,4% из высланных из Ленинграда были прокуратурой реабилитированы.
Оклемавшийся Николаев на следствии пытался выдержать «героическую» линию до конца и по поводу убийства Кирова заявил: «Я рассматриваю покушение как политический акт. Чтобы партия обратила внимание на бездумно бюрократическое отношение к живому человеку». Затем после давления и «обработки» Николаев стал говорить уже не своё: «Когда я стрелял в Кирова, я рассуждал так: наш выстрел должен явиться сигналом к взрыву, к выступлению внутри страны против ВКП(б) и советской власти».
По поводу рассмотренных выше трех версий убийства С. Кирова — я склоняюсь к третьей версии: обнаружив полусумасшедшего несчастного Николаева и его намерение убить Кирова, троцкисты стали ему помогать реализовать это намерение.
Несмотря на обоснованные подозрения на троцкистов, в любом случае это убийство было для Сталина хорошим поводом приструнить, разбить активно копошившихся против него в подполье с 1932 года заговорщиков-троцкистов, о деятельности которых уже немало знало ОГПУ-НКВД и информировало об этом Сталина.
Карл Радек на допросе в январе 1937 года объяснял: «Если это касается разговоров о терроре, то могу перечислить конкретно. Первый разговор был в июне или июле 1934 года после перехода Бухарина для работы в редакцию "Известий"».
Позже на следствии выяснилось, что в этом решающем 1934 году троцкистами готовились покушения не только на Кирова, — глава НКВД Гершель Ягода на следствии 19 мая 1937 года объяснял: «Второе совещание заговора состоялось летом 1934 года. Каменев и Пятаков внесли большой план совершения террористических актов, в первую очередь, над Сталиным и Ворошиловым, а затем над Кировым в Ленинграде». Главный театральный цензор СССР Р.В. Пикель на допросе 22 июля 1936 года рассказывал: «Летом 1934 года я как-то пришел к Рейнгольду, Рейнгольд мне сообщил, что наблюдения за Сталиным дали положительные результаты и что Бакаев с группой террористов выехали на машине сегодня с задачей убить Сталина. При этом Рейнгольд нервничал, что они долго не возвращаются.
В этот же день вечером я вновь виделся с Рейнгольдом, и он сообщил мне, что осуществлению террористического акта помешала охрана Сталина, которая, как он выразился, спугнула участников организации».
А на допросе 20 июля 1936 года С. Мрачковский рассказал о подготовке убийства главнокомандующего Красной армии К. Ворошилова: «В середине лета 1934 года Дрейцер мне докладывал, что им подготовлялось одновременно убийство Ворошилова, для чего должен был подготовлен Дмитрий Шмидт, бывший в армии на должности командира. Предполагалось, что он убьет его либо во время личного доклада Ворошилову, либо во время очередных маневров». Но это был, скорее всего, запасной вариант.