Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4
Шрифт:
Преподаватель русского языка от волнения перешла на родной:
— Was ist passiert, Timur? (Что случилось, Тимур?)
— Всё хорошо, Симона. Мне надо поговорить с Толиком, — советский прапорщик решил остаться на родном и могучем.
— Mein Freund ist in Gefahr? (Мой друг в опасности?)
— Симона, я же сказал, что всё в порядке. Надо поговорить про ваши документы.
Слова «порядок и документы», сказанные обычным голосом, несколько успокоили немецкую девушку. Симона взяла под руку товарища своего друга и по пути доверчиво начала рассказывать,
Удовлетворённая молодая женщина томно добавила, что сегодня с Толиком они почти не спали и расстались только утром. Советскому прапорщику тоже захотелось поделиться с подругой советского прапорщика свежими впечатлениями сегодняшнего дня, когда ему с самого утра испортил настроение командир полка, а потом в течении двух часов с ним развлекались русские контрразведчики с одной интересной игрой в «доброго и злого следователя»…
Кантемиров решил не расстраивать влюблённую женщину и оставил этот разговор для её обожаемого Толика. С ним то он точно поговорит обо всём и напрямую. Как воспримет новости его друг? По большому счёту он сам сдал особистам своего товарища с потрохами, и сейчас его женщина, ничего не подозревая, ведёт предателя на их место временного убежища.
И наверняка, за ними сейчас хвост: или Штази, или КГБ. Прапорщик несколько раз проверил наличие слежки (как показывали в кино про шпионов) и никого не заметил. Так, за милым разговором русский с немкой доехали на электричке до пригорода, зашли в магазин за продуктами и пивом, и спокойно дошли до конспиративной квартиры. Слежки не наблюдалось…
Прапорщик Тоцкий искренне обрадовался появлению товарища, даже обнял при встрече. Тимура кольнуло где-то в области сердца. Как сказать этому вздыхателю всю правду? Затем Толик обнял Симону, и пара занялась долгим поцелуем.
Да так занялись, что позабыли обо всём на свете. Как будто они не расстались сегодня утром, как будто этот поцелуй был последним в жизни.
Начальник стрельбища интеллигентно подождал минуту и всё же решил напомнить о себе:
— Товарищ прапорщик, я вам тут не мешаю? Могу уйти.
— Проходи на кухню. Сейчас пиво попьём.
— Толик, нам бы о документах поговорить.
Тимур знал, что Симона заскочила буквально на минутку, дома её ждали родные. Женщина понимала, что разговор о деле и документах будет важным, оторвалась от любимого, улыбнулась Тимуру и поспешила к маме и сыну. С Симоной договорились о том, что через два часа оба приятеля будут ждать её около дома.
Когда за женщиной закрылась дверь, Толик прошёл на кухню, открыл две бутылки пива и разлил по бокалам. Тимур усмехнулся:
— Толян, а ты совсем немцем становишься. А из горла уже никак?
— Бокалы же есть. А из горла некультурно.
— Ладно, культурный Толик, а теперь, садись и слушай.
Друзья уселись за стол напротив друг друга. Прапорщик Кантемиров решил не тянуть кота за яйца, сделал глоток из бокала и рубанул с ходу:
— Толик, нас накрыли!
— Чем? — прапорщик
— Медным тазом. Сегодня ко мне на стрельбище приехали особист с комитетчиком, а завтра будут разговаривать с Симоной и Дашей.
— Вот коза! — Тоцкий вскочил, отошёл от стола и посмотрел в окно. Затем вернулся к столу, схватил бутылку и запрокинул голову вместе с ёмкостью. Тимур в принципе был согласен с данной ему характеристикой в одно слово, но не понимал, почему слово оказалось женского рода, а товарищ даже не смотрит в его сторону. Презирает? Сейчас даст бутылкой по голове, и правильно сделает.
Нелегал оторвался от бутылки, ладонью вытер губы и снова взглянул в окно:
— Вот коза старая!
— Да кто, Толян?
— Старуха из дома напротив. Ещё в Дрездене. Она нас с Симоной и сдала. Всё из окна подглядывала.
— Подожди, Толик. Так ты знал, что за тобой следит старуха, и всё равно пошёл в магазин?
— А что было делать? Полдня дома просидел. Да я чуть не сдох со скуки. А по телеку не то, что эротику, там даже аэробику не показывали. Одни новости.
— И тебя потянуло к прекрасному?
— Да и деньги ещё хотелось потратить, — честно сообщил нелегал и забеспокоился о товарище. — Подожди, Тимур, а с тобой то что?
— Пока пять суток ареста впаяли.
— Ни хрена себе! Всё, братан, пошли. — Прапорщик допил пиво из горла. — Где моя куртка?
— Куда пошли? — Кантемиров культурно долил пиво из бутылки в бокал.
— Сдаваться. Фигли ещё делать? Пусть Симону оставят в покое.
— У нас ещё Даша есть.
— Ей-то, что будет? У неё отец — генерал. Отмажет.
— Не скажи, Толян. В отпуск поедет, а обратно не пустят через границу. И папа ничего не сможет сделать. В Союзе будет работать. Так сегодня и сказали.
— Пипец! — Толик принёс ещё две бутылки пива.
— Что будем делать?
— Пять суток в камере — это фигня. Можно и на одной ноге простоять. Я за Дашу больше думал. Ну, конечно, и за Симону тоже беспокоился. У неё сын, мама, работа. Раскрутили меня сегодня по полной программе и считай, братан, что я сдал тебя. Думай обо мне, что хочешь, Толик. Но, вроде я с ними договорился.
— Тимур, да я сам мудак. Надо было раньше тебя слушать. И о чём можно с ними договориться?
— Толик, я ещё с Мишей Чубаревым посоветовался и всё рассказал. Не волнуйся, он никому не скажет.
— Чубарев — достойный офицер. Но, он-то, что может посоветовать?
— Сын генерала, старше нас и всю жизнь по гарнизонам. Миша просто умней и ему очень не нравятся особисты. Почему — не знаю, — начальник стрельбища задумчиво пил пиво мелкими глотками.
— И что он насоветовал?
— Смотри, никто из гебистов не хочет, чтобы тебя кто-то видел из наших. Поэтому, на гауптвахту тебя сажать не будут, переночуешь где-то у них. А завтра с особистом на поезде отправят в Союз, до Бреста. Значит им надо обязательно тебя слить втихую до начала московской проверки, которая начнётся с этого понедельника.