Кто следующий? Девятая директива
Шрифт:
— Давай выслушаем твою сторону — а вдруг мы можем заключить сделку. Какова твоя цена?
— Меня нельзя купить, вам это известно. Человек с моим положением лишен роскоши позволить себя купить.
— Я аплодирую твоему мужеству. Но должна же быть какая-то основа для обсуждения.
— Конечно, она есть. — Он почувствовал безответственное легкомыслие. — Согласитесь отпустить меня.
— И если я это сделаю? — Селим поднял свет, он бил Прямо в глаза. — Ты знаешь, чего мыхотим,
— Я прочитал ваши требования выкупа.
— И?..
— Я понимаю, что с вашей точки зрения они могут казаться приемлемыми. Я так не считаю.
— Почему?
— Моя свобода в обмен на семерых террористов, которые предстали перед судом? Неужели вы действительно думаете…
— Уже намного лучше, — пробормотал Селим.
— Что? — У него возникло внезапное подозрение: он рванулся вперед и повернул лампу в руке Селима.
Свет упал на магнитофон. Но катушки оставались неподвижными. Селим выдернул лампу у него из рук.
— Я включу его, когда ты будешь готов.
— Я буду говорить в микрофон только на своих собственных условиях.
— А каковы твои условия, Фэрли?
— Я буду говорить своими словами, свободно, без ограничений.
— Мы едва ли можем допустить это.
— У вас будет возможность разрезать и склеить ленту. Но я не скажу ничего, кроме того, что я был похищен и что я жив и здоров. Это будет свидетельство, достаточное для того, чтобы послужить вашим тактическим целям. Больше мне нечего предложить.
— О, конечно, ты предлагаешь нам так много — то, что отвечает твоим собственным целям. Ты хочешь дать им знать, что ты все еще жив. Зная, что ты жив, они будут искать тебя более усердно.
— Это все, что я могу предложить. Делайте с этим что хотите.
Селим резко поставил лампу на скамью. Фэрли протянул руку и отвернул ее так, чтобы она светила в стену. Селим не остановил его, остальные, вероятно, не слышавшие большую часть беседы, наблюдали из темных углов, как привидения.
Селим вытащил магнитофон, размотал микрофон и проговорил в него: «Uno, des, tres, cuatro». Прокрутил катушки в обратную сторону и включил воспроизведение: машина послушно повторила: «Uno, des, tres, cuatro».
Селим открутил несколько дюймов ленты так, чтобы следующая запись стерла его контрольные слова. Он протянул микрофон Фэрли.
— Отлично. Мы попытаемся сделать это твоим способом. В любой момент, когда ты будешь готов.
Фэрли взял микрофон у него из рук и поднес ко рту. Он кивнул, длинные пальцы Селима нажали кнопки, включающие запись.
— Говорит Клиффорд Фэрли. Я был похищен, меня удерживает в неизвестном мне месте группа людей, которые не открыли мне своих лиц и не дают какого-либо другого способа установить их личности, за исключением явных псевдонимов. Они не причинили мне физического вреда и, я надеюсь, они не собираются меня убить.
Он опустил микрофон.
—
— Скажи, что тебя должны убить, если твое правительство не согласится с требованиями выкупа.
Он покачал головой, оставаясь безмолвным, наконец Селим хмыкнул и выключил магнитофон.
— Абдул. — В гараже загорелся свет; Селим выключил рабочую лампу. — Абдул, свяжи его.
Бледнея, он наблюдал, как Абдул вышел вперед с проволокой и стянул ему руки.
— Ноги тоже?
— Пока нет. — Селим встал и протянул руку к рабочей лампе. Он вытащил что-то из ее баллона — диск, за которым тянулись тонкие проволочки. Проволочки сбегали вниз по шнуру лампы в беспорядочный клубок у розетки. Селим поднял деревянный ящик, на котором он сидел. Под ним находился магнитофон, идентичный стоящему на верстаке.
Селим поднял его на скамью.
— Я думаю, для нас вполне, достаточно.
Он начал перематывать катушки, назидательно сказав Фэрли:
— Тебе должно быть известно, что для хорошего выполнения работы требуются два записывающих устройства.
Не было смысла выкрикивать проклятья. Фэрли закрыл глаза. Он позволил им записать свои слова, они так легко одурачили его.
Все, что он произнес за эти последние полчаса, было на ленте.
— Ты превосходно сотрудничал, — сказал Селим. — Мы ценим это. Это действительно так.
Он поставил оба устройства на скамью друг против друга.
— Ахмед, пришло время тебе заняться работой.
Один человек отделился от остальных и вышел из угла — коренастый, с темными коричневыми ладонями. Возможно, этот был настоящим арабом. Селим уступил ему скамью, и Ахмед надел на голову наушники и начал закреплять провода, которые соединяли два магнитофона друг с другом. Его руки двигались с профессиональной ловкостью.
Абдул вытащил изо рта комок жевательной резинки и прилепил его к нижней стороне верстака; он повернулся и схватил Фэрли за руки:
— Пошли, господин избранный президент. Пора возвращаться в твой ящик.
Селим и Абдул подвели его к гробу. Снаружи он выглядел простой коробкой, роскошь отделки которой ограничивалась сатиновой обивкой. Шесть ручек были сделаны из дерева. Фэрли увидел, что на дне, с той стороны, где должна находиться голова, была просверлена маленькая дырочка — источник воздуха для помещенного внутрь человека.
Селим сказал:
— Ложись внутрь. Мы собираемся сделать тебе укол. Это вещество не токсично, оно обладает анестезирующим действием и уменьшает дыхание до едва заметного уровня. Ты будешь жив, но погрузишься в коматозное состояние. На несколько часов, не больше. В течение этого времени у тебя будут налицо все признаки смерти. Кожа станет очень бледной, дыхание слишком поверхностным, чтобы его обнаружить. Впоследствии все функции восстановятся, это состояние снимается почти мгновенно. Леди?