Кто стоял за спиной Сталина?
Шрифт:
Уже 20 августа начальник Вологодского ГЖУ полковник М. А. Конисский сообщил в Московское охранное отделение о том, что Коба — это И. В. Джугашвили и что по выезде его будет сопровождать наблюдение {32} .
Понимая, что в Вологде И. В. Джугашвили сделал временную остановку и в любое время снова может перейти на нелегальное положение, М. А. Конисский 21 августа 1911 г. обратился к начальнику Московского охранного отделения П. П. Заварзину с предложением:
«Принимая во внимание, что Джугашвили очень осторожен и вследствие этого наблюдением легко может быть потерян, являлось бы лучшим производство обыска и ареста его ныне же в Вологде, ввиду чего и прошу сообщить, имеются ли в вашем
Логика полковника М. А. Конисского была проста: не дожидаясь, когда И. В. Джугашвили исчезнет, начать против него новую переписку и, используя агентурные данные, на основании «Положения об охране» отправить его в новую административную ссылку. С точки зрения профилактики такой шаг был вполне понятен и оправдан.
Однако Московское охранное отделение 25 августа разрешение на обыск и арест не дало. «Обыск Джугашвили недопустим, — телеграфировал начальник отделения П. П. Заварзин, — в случае отлучки сопровождайте наблюдением, одновременно телеграфируйте мне о времени и направлении поездки» {34} .
Давая такое распоряжение, П. П. Заварзин руководствовался совершенно другими соображениями. Он знал, что готовится общепартийная конференция и что к этой деятельности намечено привлечение И. В. Джугашвили. Поэтому он был нужен ему как «меченый атом», с помощью которого можно было установить связи ЦК РСДРП в России.
Несмотря на наружное наблюдение, И. В. Джугашвили, по всей видимости, удалось сделать поездку в Петербург. «После объезда нелегальных организаций, — вспоминала В. Швейцер, — в начале августа (ст. ст.) в Питер приехал Серго Орджоникидзе и здесь встретился с товарищем Сталиным. Серго передал ему директиву от Ленина, рассказал о положении дел, сообщил, что Сталина вызывает Ленин приехать за границу для обсуждения внутрипартийных дел. От Серго Сталин узнал, что он для усиления большевистского влияния введен в состав Заграничной организационной комиссии (ЗОК) по созыву партийной конференции» {35} .
Можно ли верить этим воспоминаниям? Ответ на этот вопрос дает письмо к Н. К. Крупской из Петербурга, автором которого, вполне возможно, был Д. С. Постоловский: «Тов. Коба приезжал сюда, но не знаем, куда девался. Предполагаем, что арестован» {36} .
Г. К. Орджоникидзе совершил свою поездку по России в июле. 6 августа он уже находился в Баку. Дорога из Петербурга до Баку требовала 3–4 дней, поэтому с И. В. Джугашвили Серго мог встретиться не позднее 2–3 августа {37} . В дневниках наружного наблюдения за Кавказцем четыре «окна»: 28–31 июля, 2–8 и 11–12 августа, 4 сентября. Это дает основание предполагать, что И. В. Джугашвили мог встречаться с Г. К. Орджоникидзе или между 28 и 31, или же 2–3 августа {38} .
Среди тех лиц, с которыми И. В. Джугашвили поддерживал в Вологде контакты, можно назвать уже упоминавшихся А. И. Иванянца и Н. П. Татаринова, а также закончившего к этому времени свой срок и переселившегося сюда из Тотьмы П. А. Чижикова, фигурирующий в документах под кличкой Кузнец. С последним у И. В. Джугашвили сложились наиболее близкие отношения {39} .
24 августа начальник Вологодского ГЖУ поставил в известность Тульское ГЖУ о том, что П. А. Чижиков обратился к некоему Георгию (им был провокатор Андрей Сергеевич Романов) с просьбой помочь ему деньгами для переезда в Тулу, в связи с чем последний послал ему 6 руб. и посоветовал обратиться за более серьезной помощью к бывшему студенту Московского университета уроженцу Гори Константину
Есть основания думать, что на самом деле П. А. Чижиков был озабочен поисками денег не для себя. Основанием для такого предположения является письмо И. М. Голубева, адресованное И. В. Джугашвили: «Я был уверен, что ты гуляешь где-нибудь по Другим городским улицам. Вот получил вчера из Т[улы] от приятеля письмо, из которого узнаю, что ты не сдвинулся с места, также по старому коптишь в полуссыльном положении. Печально дела обстоят, когда так. Где искать причину в задержке? В причинах, не зависящих от них, или в нашем бестолковом „правительстве“? Судить не берусь, да и толку от этого не будет никакого. Приятелю головоломку задал, полагая, что задержка зависит от них, но они оправдываются — говорят, что они тут ни при чем и что наоборот они приложили к ускорению все от них зависящее, но… Два парня сложились и послали на паях. Ну что тебе эти 6 руб. Так что же ты намерен предпринимать теперь? Неужели ждать? Ведь с ума можно сойти от безделья» {41} .
Но И. В. Джугашвили не сходил с ума от безделья. В конце августа были зафиксированы его встречи с незнакомой наружному наблюдению барышней, которая получила кличку Нарядная. Под этой кличкой значилась ученица седьмого класса Тотемской гимназии Пелагея Георгиевна Онуфриева (р. ок. 1894), дочь состоятельного крестьянина из селения Усть-Ерга Ягрышской волости Сольвычегодского уезда. В Вологду она приехала 23 августа к своему жениху Петру Алексеевичу Чижикову, с которым познакомилась в 1909–1910 гг., когда он отбывал в Тотьме ссылку. Но поскольку П. А. Чижиков днем был занят на работе, его невесту развлекал И. В. Джугашвили. И хотя их знакомство продолжалось недолго, о характере сложившихся между ними отношений свидетельствует то, что, когда И. В. Джугашвили собрался покидать Вологду, П. Г. Онуфриева подарила ему свой нательный крестик вместе с цепочкой и попросила у него на память его фотографию. Фотографироваться И. В. Джугашвили не пожелал и преподнес ей в качестве подарка книгу П. С. Когана «Очерки западноевропейской литературы» (Т. 1. 4-е изд. М., 1909), оставив на ней надпись: «Умной, скверной Поле от чудака Иосифа» {42} .
В Вологде И. В. Джугашвили пробыл недолго.
«Наблюдая 6 сентября на станции Вологда за отходящими пассажирскими поездами, — отмечалось в дневнике наружного наблюдения за И. В. Джугашвили, — в 3 часа 45 минут пополудни пришел на вокзальную площадь „Кавказец“, имея при себе два места багажа: небольшой чемодан и узел, по-видимому постель, и сел в вагон 3-го класса отходящего в 4 часа 15 минут поезда № 3 в г. Петербург, где оставил багаж, вышел обратно из вагона, и тут же подошел к нему „Кузнец“, а перед отходом поезда перешел со своим багажом в другой вагон, а „Кузнец“ ушел перед отходом поезда из вокзала, попрощавшись с „Кавказцем“, и поезд отправился. Сел „Кавказец“ после третьего звонка, следуя в пути, два раза проходил „Кавказец“ вагоны. На станции Чебсара „Кавказец“ из вагона во время стоянки поезда вышел с неизвестным человеком» {43} .
Позднее, 4 октября, в Вельске при обыске у ссыльного Пинхуса Заславского было обнаружено письмо, полученное им из Вологды от М. М. Лашевича, куда к этому времени перебрался последний. В нем говорилось: «Здесь был Филя. Забрал Кобу и уехал» {44} . Не исключено, что Филя — это тот незнакомый мужчина, с которым И. В. Джугашвили выходил на станции Чебсара.
А пока И. В. Джугашвили следовал в Петербург, обгоняя его, туда полетела телеграмма: «Поездом третьим выехал Джугашвили под наблюдением филера Ильчукова. Прошу принять. Подробности почтой. Ротмистр Попель» {45} .