Кто стоял за спиной Сталина?
Шрифт:
Характеристика вполне достаточная для установления личности Камо. Получив подобные сведения, Департаменту полиции оставалось только обратиться к розыскным циркулярам и, перелистав их в обратном порядке, установить, кто из лиц армянской национальности, уроженцев Гори, бежал за последние годы из батумской тюрьмы. Проделав эту работу, Особый отдел имел возможность буквально через несколько часов после получения донесения Гартинга обнаружить розыскной циркуляр Департамента полиции № 1100 от 2 февраля 1905 г., в котором говорилось:
«Тер-Петрусов Симон Аршаков,
Поразительно: Департамент полиции, который именно с этой целью издавал розыскные циркуляры, не пожелал обратиться к ним и 1 ноября переслал извлеченные из донесения А. М. Гартинга сведения о Камо вместе с его фотографией в Особый отдел Канцелярии наместника на Кавказе на имя полковника В. А. Бабушкина. При этом произошла одна небольшая «случайность»: из сведений А. М. Гартинга исчез факт побега Камо {17} , в результате чего была скрыта именно та ниточка, которая позволяла без особого труда установить его личность.
Обнаружившиеся «несообразительность» и «непрофессионализм» свидетельствуют о том, что в Департаменте полиции кто-то из лиц, причастных к расследованию этого дела, с самого начала встал на путь его саботирования.
Кто именно в это время курировал в стенах Департамента полиции дело о тифлисской экспроприации, мы не знаем. Можно лишь отметить, что Особый отдел возглавлял Алексей Тихонович Васильев, а всю розыскную деятельность по РСДРП в Особом отделе — подполковник А. М. Еремин.
7 ноября 1907 г., когда по распоряжению министра внутренних дел Департамент полиции взял на себя производство формального дознания по делу о тифлисской экспроприации, оно было поручено чиновнику для особых поручений 5-го класса коллежскому советнику Сергею Викторовичу Савицкому, а наблюдение за дознанием возложено на товарища прокурора Петербургской судебной палаты Владимира Евстафьевича Корсака {18} , кстати, позднее вольно или невольно способствовавшего освобождению Л. Б. Красина из выборгской тюрьмы. Приняв к производству дело о тифлисской экспроприации и имея на руках названное выше донесение А. М. Гартинга, С. В. Савицкий тоже не «догадался» обратиться к розыскным циркулярам и стал ждать ответа из Тифлиса.
Получив информацию Департамента полиции о Камо, В. А. Бабушкин с поразительной оперативностью, уже 4 ноября, отрапортовал, что Камо — это уроженец Гори Иосиф Демьянович Давришени {19} . Между тем И. Д. Давришени никогда не сидел в батумской тюрьме и принадлежал
9 января 1908 г. прежний начальник Тифлисского ГЖУ М. Т. Заушкевич был переведен на пост начальника Харьковского охранного отделения {21} , а его преемником на этом посту 12 января стал А. М. Еремин, 8 февраля он получил чин полковника и 25-го прибыл в Тифлис к новому месту службы {22} .
По всей видимости, в связи с произошедшими изменениями в руководстве Особым отделом 16 февраля 1908 г. за вице-директора Департамента полиции А. Т. Васильев направил Кавказскому районому охранному отделению письмо № 125159. В нем сообщались те же самые сведения о Камо, которые были посланы 1 ноября 1907 г. в канцелярию наместника, с одним лишь дополнением: «Есть указания также на то обстоятельство, что незадолго до тифлисской экспроприации Камо бежал из тюрьмы в Батуме» {23} .
Казалось бы, А. М. Еремин должен был наконец поручить кому-либо из своих подчиненных обратиться к розыскным циркулярам и на их основании установить личность Камо. Однако Тифлисское ГЖУ тоже не стало делать этого и направило запрос в Батум. Можно было бы ожидать, что в запрос будет включен весь текст письма А. Т. Васильева с просьбой проверить, кто из армян, уроженцев Гори, около 26 лет, сын разорившегося торговца, без матери, имеющий трех сестер, бежал из батумской тюрьмы в последнее время.
Свой запрос на имя начальника Кутаисского ГЖУ А. М. Еремин сформулировал совершенно иначе: «Кто из числа содержащихся под стражей в г. Батуме бежал в 1907 г. и подробные сведения о таковых лицах» {24} . Этим самым сразу же ограничивался диапазон поиска. Подобную телеграмму можно было бы понять, если бы в распоряжении А. М. Еремина имелись точные сведения о том, что Камо бежал из тюрьмы именно в 1907 г. Между тем в донесении Гартинга и в письме А. Т. Васильева о времени побега говорилось очень неопределенно: «незадолго» до тифлисской экспроприации.
Вполне естественно, когда из Батума пришел список бежавших в 1907 г., никто из них не подпал под характеристку Камо, поскольку его побег относился не к 1907, а к 1904 г. {25} Используя такой ответ, Тифлисское ГЖУ имело возможность отрапортовать в Департамент полиции, что среди бежавших из батумской тюрьмы ни одного человека нельзя идентифицировать с Камо {26} .
А пока следствие по этому делу продолжало буксовать, один из арестантов кутаисской тюрьмы, Арсений Корсидзе, 1 марта 1908 г. дал показания, в которых назвал имена и фамилии многих лиц, причастных, по его утверждению, к тифлисской экспроприации. Среди них фигурировал Камо Сомехи (армянин) {27} .