Кто стрелял в урода?
Шрифт:
– Тут вашего вечного постояльца Пригожева бумажонка. Он что съехал?
– Улетел куда-то. Вернется, или нет не сказал. Но номер его никому не отдают. Наплыва нет, почему не уважить человека. Твоего телефончика не нашел?
– Нету.
– Больше негде.
Михеев поблагодарил Галю, и виновато опустив голову, быстро зашагал к выходу. Роль неудавшегося соблазнителя вызывала стыд. Забравшись в свой «Жигуленок», он с облегчением вздохнул, и позвонил на Петровку. Ерожина в кабинете не застал. На месте оказался Волков.
– Тимофей
– Куда улетел?
– Не знаю. Я нашел квитанцию заказа. Ему билет в пансионат доставили. – Глеб продиктовал адрес агентства и номер квитанции.
– Спасибо, Глеб, ты гений. – Похвалил Тимофей.
– Привет Петру Григорьевичу. – Улыбнулся Михеев, спрятал мобильный в карман и поехал в Москву.
В обеденный перерыв подполковник Ерожин в столовую не пошел. Он помнил свое обещание Грыжину и поехал на Чистые пруды. С грустью, оглядев медную табличку со своей фамилией, бывший владелец частного сыскного бюро, а ныне государственный служащий, вставил в замок закодированную карту и вошел внутрь. Грыжин, облачившись в фартук, грел на плите суп Вари. Бессменная домработница генерала своими супами славилась далеко за пределами генеральской квартиры.
– Привет батя. – Ерожин обнял старшего друга, и кисло улыбнулся.
– Ты чего в воду опущенный? – Прищурился Иван Григорьевич. За годы старый милиционер профессиональную наблюдательность не утратил.
– Ладно, потом. Ты суп обещал? – Напомнил подполковник, возвращаясь в прихожую.
– Видишь, грею.
Ерожин снял куртку, повесил ее на медный крючок солидной вешалки, и отправился мыть руки.
– Ты чего, там помер? – Услышал он голос Грыжина: – Закусь сохнет. Десять капель хочешь?
– Хочу батя, да нельзя вроде… – Усмехнулся подполковник.
– Если очень хочется, то можно. – Ободрил Иван Григорьевич.
Ерожин вошел в свой бывший кабинет и остановился на пороге. На столе, покрытом чайным полотенцем, стояла бутылка любимого грыжинского коньяка «Ани», лежали нарезанные огурчики, ломтики красной рыбы, открытая банка икры, масло, хлеб и ветчина.
– У нас праздник?
– Не видались давно, вот и праздник. – Подмигнул отставной генерал: – Садись Петро. Кто знает, сколько раз еще удастся так посидеть…
– Ты тоже батя, гляжу сегодня не весел… – Догадался Ерожин, усаживаясь за стол.
– Жизнь штука сложная. Давай сперва отметим нашу встречу.
Мужчины выпили и, не спеша, закусили.
– Помнишь, Петро, я когда-то тебе говорил – плохо забитый гвоздь, обязательно воткнется в жопу?
– Припоминаю, Иван Григорьевич. Когда Эдик Кадков на воле начал карулесить.
– Правильно припоминаешь. Я тебе никогда не говорил, как этот гнус помер. Теперь время прошло, могу и сказать. Пужнул я его как следует. Он на моих глазах дух испустил.
– Когда Варя сказала, что ты
– Нет, Петро. Я хотел, чтобы он сказал, куда твои денежки спрятал и припугнул гада. Он от страха и подох. Рук я не пачкал.
– С тобой, батя не соскучишься. Наливай еще по одной. А при чем тут гвоздь?
Грыжин перешел на шепот:
– Тогда начальником Питерского УВД мой хороший друг работал. Тоже генерал, как и я. С этим мужиком мы еще в академии спелись. Он меня и провел в Крестовскую больницу к Кадкову. Понимаешь, кто-то начал копать под нас. Интересовался последними днями Эдика. Питерский генерал сейчас тоже на пенсии. Но любят его менты – предупредили… Мне все это не нравится.
– Мне тоже, батя. А кто начал копать, догадываюсь. – Ерожин залпом осушил стопку и налил еще.
– Ты это серьезно… И кто же, ФСБ? – Так же шепотом предположил старый милиционер.
– Нет, тип один появился. Зачем ему все это, пока не понимаю. Но он идет по нашему следу. Интересуется всем, связанным с Кадковым.
– Любитель… Чего же он хочет?
– Понятия не имею, но постараюсь докопаться.
– Кто он?
– Ты, батя, его знаешь. Хромов нанял Глеба, чтобы тот за ним следил.
– Неужели урод? – Изумился Грыжин.
– Да, он самый.
– Я его никогда не видел, но со слов Глеба, это не подарок… – Сделал вывод генерал.
– Я тоже не имел чести лицезреть этого проходимца. Но чувствую, скоро увидимся.
Иван Григорьевич покачал головой и разлил коньяк в две стопки. Выпить они не успели. В дверях появилась двухметровая фигура Глеба.
– Господин директор явился. – С деланным почтением воскликнул Иван Григорьевич. Увидев, как в его кабинете пируют подполковник с генералом, Михеев растерялся:
– Я не помешал?
– Бери стул родственничек и присаживайся. – Ерожин подвинулся, освобождая Михееву место: – Чем порадуешь?
– А вы не знаете. Я Волкову звонил. – Глеб присел, с трудом упрятав ноги под стол.
– Майор с утра поехал беседовать с гражданкой Соболевой. Мы еще не виделись.
– Я только что с Клязьмы. – И Михеев рассказал о своей находке в пансионате.
– В Ростов полетел голубчик. – Потер руки подполковник.
– Как вы узнали, если Волкова не видели? – Удивился Михеев.
– Умный я. Проживешь с мое, станешь тоже умным.
– А с мое, станешь опять дураком. – Вставил генерал.
– Не надо Иван Григорьевич, с вами все в порядке.
– Спасибо Глебушка, уважил старика…
– Не за что… – Улыбнулся Михеев и продолжил допрос подполковника: – Ну, все таки, Петр Григорьевич, откуда у вас такая информация.
– Ерожин постучал себя по голове: – Оттуда. Хочешь примажем?
– С вами свяжешься, разоришься… – Глеб не очень понял, каким образом свояк вычислил маршрут Пригожева, но спорить с подполковником остерегся.