Кто стрелял в урода?
Шрифт:
– Слушаю.
– Беньковский, надо встретиться.
– С кем говорю?
– Неважно, но бумаги Хромова у меня. Ты же не прочь их получить?
– А ты хочешь за них деньги? – Любовник забыл, чем занимается, встал и двинул с трубкой к двери.
– Не исключено. – Сообщил неизвестный абонент. Светлана, оставшись в одиночестве, обиженно отвернулась к стене.
– Дурак ты. Я могу их получить, если захочу, почти бесплатно. Зачем мне их у тебя выкупать? – Андрон Михайлович перешел в гостиную и, усевшись в кресло, продолжал
– Это ты дурак. Пока будешь бегать за бумагами, я загляну в «Рашин Стар» и продам им.
– Желаю успеха. Только кто их у тебя купит? Эти бумаги имеют цену для тех, кто знает, что с ними делать…
– Ты про Барри? – Беньковский мучительно соображал, откуда звонившему известно о существовании Туганова.
– Чего замолчал. В штаны наложил? – Издевались в трубке: – Если твой Барри сообразит, что ты скрывал от него фокус-мокус Хромова, он тебя пришьет.
– Хорошо, я готов встретиться. – Глухо согласился Беньковский.
– Это другой разговор. Вижу, ты не безнадежен. Когда?
– В воскресенье, в любое время.
– Хорошо, я тебя найду. – Андрон Михайлович слышал короткие гудки, но оставался в кресле. Сидел неподвижно, опустив свой огромный нос. Неужели он недооценил Лилю? Кто кроме нее мог знать о существовании Барри в контексте всей затеи шантажиста? Так и не сообразив, откуда напасть, понял, что начинает мерзнуть. Из спальни он вышел голый.
– Ты очень любезен…
Беньковский поднял голову. Светлана в пальто стояла на пороге. На ее глазах блестели слезы.
– Извини ради Бога, это очень неприятный звонок. У меня возможны проблемы. – Он подошел к любовнице и, виновато глядя на нее правым глазом, погладил по голове: – Не надо уходить. Мне одному будет плохо.
– Случайно, супругу мента, с которым мы завтра ужинаем, зовут не Надя? – Зло выпалила Светлана.
– Может быть… А почему ты спрашиваешь?
– Да так, из праздного любопытства. – Сквозь слезы усмехнулась женщина и, оттолкнув любовника, выбежала из квартиры. Беньковский поспешил в кабинет, выдвинул ящик стола. Большой белый конверт лежал на прежнем месте. Но один листок из конверта торчал. – Как я прокололся! – Вздохнул огорченный сердцеед. Обычно ящики своего стола он запирал, а тут поленился. Причем, поленился дважды. Если в прошлый раз пропали бумаги, которые он рассчитывал восстановить, то сегодняшняя оплошность могла стоить ему больших денег.
– Ты ничего не путаешь? – Ерожин встал и, не дожидаясь ответа, подошел к окну. Ему не хотелось, чтобы Волков заметил реакцию шефа.
– Нет, Петр Григорьевич. Не путаю. Он так и сказал – я ждал не Вас, а подполковника Ерожина.
– Странный тип. – Задумчиво проговорил Ерожин, глядя на серое осеннее небо.
– Тип омерзительный. – Поддержал начальника Тимофей: – У меня после встречи с ним всегда желание с мылом руки помыть…
Ерожин пропустил это замечание мимо
– Придется гражданина Беньковского вызвать, раз он так добивается встречи. Теперь выкладывай, кто такой этот Барри?
– Громила. С мозгами неважно, с мускулами ажур…
Вернувшись с Чистых прудов, Ерожин не успел дойти до кабинета, Волков перехватил его еще в коридоре. Тимофею не терпелось доложить о своем посещении квартиры Натальи Соболевой. Они сидели уже пол часа вдвоем, а Волков только успел пересказать беседу с Беньковским. Ерожин требовал дословного воспроизведения разговора с Андроном Михайловичем. И лишь вникнув в каждое слово Беньковского, перешел к Туганову.
– Сука он, а не друг. Я из за него, блядь, пять лет нищим ходил. Только что помои не хавал. Хорошо, чужие люди помогли… – Выпалил Тимофей.
– Ты чего лаешься? – Ерожин отвернулся от окна и с удивлением уставился на подчиненного. – Он знал, что Волков терпеть не мог жаргона и матерщины.
– Это не я, это Барри так о Хромове отозвался. – Улыбнулся Тимофей и начал излагать историю Туганова:
– В начале девяностых три друга решили открыть свое дело. Имена друзей назвать?
– Не надо, я сам назову. Хромов, Некрасов и Туганов. Чеши дальше.
Волков утвердительно кивнул и продолжил:
– Чтобы собрать начальный капитал, друзья взяли в аренду старенькие легковушки и занялись извозом. Мужики шоферили по двенадцати часов в сутки и порядком выдохлись. Но, по словам Барри, «мешок капусты наквасили».
– И наш убиенный Арнольд Хромов отнес этот мешок в МММ.
– Почти. – Порадовался Тимофей догадливости шефа: – Он отнес свои и Туганова. Некрасов в этих играх участвовать не захотел.
– Умница… Не зря Михеев его в кулаки записал. – Припомнил подполковник нарисованный Глебом портрет владельца тренажерного зала.
– Похоже, что так. – Согласился Волков: – Хромов купил на их общие деньги акции пирамиды и решил поиграть на повышение в течение трех месяцев. Понимал, что дольше рисковать опасно. Туганов мужик нервный. Хромов, чтобы Барри его не дергал, отправил школьного друга на эти три месяца в Ялту.
– Дальше понятно. Пирамида лопнула. Хромов успел бабки забрать, а Туганову навесил лапшу на уши. – Догадался подполковник: – Только я не понимаю, как он потом, уже купив фирму, от Барри отмазался?
– Поясняю. Барри с горя связался со старыми дружками и, через две недели, ограбил с ними обменный пункт. Всех взяли. Барри три года отсидел. Вышел, узнал, что у Хромова бизнес. Пришел к нему. Мол, откуда бабки? А Хромов из сейфа справку о крупном выигрыше в лотерею.
– Ловко… – Восхитился Ерожин: – Так ничего и не дал?
– Подкинул школьному другу на харчишки, пояснил, что больше не может – мол, деньга в обороте. Барри плюнул, обматерил Хромова и больше к нему не обращался.
– С Некрасова и подавно не получишь. Он жмот.