Кто-то рядом
Шрифт:
Так, стоп, назад. Никто никуда не уносится, все остаются на своих местах и ищут пути возвращения домой. – Пошутила она сама над собой, возвращаясь с небес на землю.
После этих расслабляющих ванн она замечала, что ей тяжело вернуть мысли в обычное русло и с каждым разом ей приходилось прилагать все больше усилий для этого.
– Верховный, Вновьприбывшая все еще предоставлена сама себе. Нас это беспокоит, – произнес один из жрецов.
– Не
– Но она до сих пор не рассталась со своим телом! – воскликнул другой жрец.
– Не страшно. Пусть пока занимается, чем хочет. Скоро ее память о прошлой человеческой жизни исчезнет, и тогда мы отберем не нужное ей тело, и она будет делать то, что нам нужно.
Он еще не знал, как был далек от истины…
Да, веселые были деньки, – думала она, занимаясь сухожилием, которое упрямо не хотело встать на свое место.
А Разноцветный удивил ее, со своей неожиданной заботой о маленьком животном. – Переключилась она от своих невзгод на более приятные мысли. Это не вязалось с его вечно угрюмым настроением и не общительным поведением.
«Ммм… дес рангила, рангила; дес мера рангила», – мурлыкала она про себя песенку. – Еще бы вспомнить о чем она и было бы совсем хорошо. – Продолжала она суетиться, контролируя процесс то здесь, то там, ничего не упуская из вида»
Глава 6
«О, Боже! Как же больно! Похоже, это никогда не кончится. Кто бы мог подумать, что быстрый рост тканей и восстановление организма может причинять не меньшую боль, чем их потеря.
Каждая новая клеточка, появляясь, буквально пронзала своим появлением на свет, сотнями крошечных иголочек, отчетливо заявляя о себе, о своем месте в этом мире и о той роли, которую ей придется играть, давая надежду на потерянное будущее. Каждая из них была горячо любима, желанна и возрождение их хотелось праздновать как День Рождения.
Такую боль стоило терпеть.
Оно того стоило!»
Профессор Зайцев, мурлыкая что-то невнятное себе под нос, с напускной небрежностью подошел к расположившимся спецназовцам и изрек:
– Господа, если кому-то из вас интересно, то у нашей девочки начали формироваться молочные железы. Ээээ, то есть другими словами, начала формироваться грудь.
Пауза.
Немое молчание и недоуменные взгляды.
А потом вот оно – озарение. И тут началось.
Первым из напарников со стула соскочил Макс. Этот детина в два прыжка оказался рядом с Объектом, и, раскрыв глаза, что есть мочи, пялился на нее едва не свалившись за ограждение. Остальные не заставили себя долго ждать. Их галоп наверняка можно было услышать в другой части здания.
– Ну что за детский сад. – Пробормотал про себя Дмитрий, вставая с кресла и якобы неохотно направляясь в ту же сторону. Подумаешь грудь. Можно подумать никто и никогда из них такого не видел. Славик, так вообще мог бы рекорды ставить в этой области, со своей коллекцией девушек. Но нет – он был вторым после Макса
О, да!
У Дмитрия перехватило дыхание. Вот он мужской рай – ничем не стесненная и не прикрытая женская грудь под прямыми лучами солнца.
Но тут же резко одернул себя за такую внутреннюю несдержанность. Но мужские рефлексы уже не остановить. В полном молчании четверо взрослых, видавших виды мужчин, стояли и таращились в одно место. Грудь только начала восстанавливаться, но уже отчетливо были видны очертания округлостей среди прожилок, вен и мышц. В самом центре каждой из них виднелись крохотные образования, похожие на горошины.
Соски! Матерь Божья!
Не то, чтобы он никогда не видел женского тела. Отнюдь. Он слишком хорошо был с ним знаком. В более ранние годы Дмитрий с друзьями редко отвечал отказом на откровенные предложения и не редко проводил ночи без обязательств в объятьях незнакомых девиц, имен которых сейчас и не вспомнит. Поэтому женскую грудь он видел всякую – и большую и маленькую, в белье и без него. И хотя он с большим уважением и теплотой относился к этой части женского тела, он все же был уверен, что его уже не удивить и вряд ли чья-то грудь сможет вызвать бурю таких же эмоций как в шестнадцать лет.
Но как же он ошибался! И дело было вовсе не в идеальности зачаточных форм. А в самой ситуации, которая позволяла откровенно пялиться на женскую грудь средь бела дня и осознавать тот факт, что ему ничего за это не будет!
Между прочим, ему по протоколу положено пристально наблюдать за Объектом, уговаривал себя Дмитрий, пытаясь хоть как-то оправдать бурю эмоций в его организме и неуемное желание не отрывать взгляд ни на секунду.
И он наблюдал. Пристально. Как и положено по протоколу. Его взгляд медленно скользил по безкожным покровам восстанавливающегося тела Объекта, ничего не пропуская. Цепкий взор стальных глаз уловил каждое изменение, каждый новый изгиб, оставляя четкий отпечаток в его памяти раз и навсегда. Какой-то колокольчик внутри тихо, нежно, но настойчиво доводил до его сознания, что его Объект превращается в женщину и это пугало. Пугало не тем, во что оно превращается, а тем какие эмоции вызывает, так как это пахло какой-то беспомощностью и незащищенностью. Чего он, как майор элитного подразделения, никак не мог допустить.
– Эй, народ, а я один дорисовал в воображении картину, как будет выглядеть ее грудь в финале? – выдал Стас.
Твою мать! Такой поворот Дмитрий еще не успел предусмотреть.
До него, наконец, дошло, к чему все это идет – Объект с идеальными формами будет стоять голышом посреди огромного зала, и все кому не лень будут таращить на нее свои зрачки и пускать слюни. Дмитрий почувствовал, как у него сжимаются зубы и пальцы, но только уже по другой причине. Такая перспектива его бесила. Как руководитель он понимал, что это не самая лучшая мотивация для бойцов на задании. И хоть он в каждом из них был уверен на двести процентов, в данный момент на его глазах трое лучших сотрудников спецназа за считанные секунды превращались в озабоченнх болванов.