Кто-то следит за мной
Шрифт:
«ВЕРОЯТНЫЙ КАНДИДАТ В ГУБЕРНАТОРЫ ИВЕН МИЛЛЕР ОБРЕТАЕТ ШИРОКУЮ ИЗВЕСТНОСТЬ, ДОБИВШИСЬ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА ОБВИНЯЕМОМУ В УБИЙСТВЕ».
Статью предваряло короткое, в несколько строк, резюме, словно пояснения в киносценарии:
«Миллиардер, владелец империи по производству игрушек, обвиняемый в убийстве своей старой, прикованной к постели жены, оправдан. Миллер доказывает, что у его подзащитного железное алиби. Сына и партнера Джеймса Миллера, похоже, ждет многообещающая политическая карьера...»
На новостном радиоканале предстоящий
Ни Джеймс, ни Ивен не ожидали, что Димитрий Константинос обратится к ним за помощью. Они полагали, что события прошлого — бездонная пропасть, разделившая их, из чего делали вывод, что Димитрий до конца своих дней не захочет иметь с ними никаких дел. Даже когда судебный процесс над Димитрием перенесли в Нью-Йорк, адвокаты полагали, что он воспользуется услугами Джека Лестера. Если подсудимому предъявлялось обвинение в рамках закона о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организаций, лучшего защитника в Нью-Йорке, да и во всей стране, просто не было. В последние пятнадцать лет Лестер представлял, и очень успешно, интересы тех, кто обвинялся в вымогательстве, рэкете и отмывании денег.
Этот закон стал гигантским зонтиком, под сенью которого Нью-Йорк воевал с уклоняющимися от уплаты налогов. Поначалу его создавали как инструмент борьбы с организованной преступностью. Под действие этого закона подпадали отмывание денег, вымогательство, уклонение от уплаты налогов и бутлегерство. Такие процессы были коньком Лестера, однако то ли так распорядилась судьба, то ли сам Димитрий приложил к этому руку, но Лестер неожиданно сказался больным и отказался от ведения процесса.
В трубке вновь послышался голос Карин:
— Это мистер Браун. Сейчас он перезвонит вам на мобильный телефон. Извините, мистер Миллер, я не смогла его остановить.
— Ничего страшного. Спасибо, Карин. Скоро увидимся.
Ивен, мысленно застонав, положил трубку. Его отец вел дела Джозефа Брауна и категорически отрицал, что это обстоятельство может негативным образом сказаться на перспективах политической карьеры Ивена. Кевин Аллен не делал секрета из того, что он тоже приглядывается к креслу губернатора. Суд предоставлял Аллену прекрасную возможность связать Миллеров с Джозефом Брауном и тем миром, что стоял за его спиной. Даже оставив за кадром желание окружного прокурора стать губернатором, не следовало забывать о том, что последние десять лет прокуратура не отказывалась от попыток отправить Брауна на казенные харчи. Дважды Брауна арестовывали за уклонение от уплаты налогов, еще один раз, в прошлом году, — по обвинению в рэкете. Но окружной прокурор не сумел даже довести дело до суда, потому что у обвинения не было убедительных улик, с которыми оно могло противостоять блестящим адвокатам «Миллер, Миллер и Финч». Достаточно хорошо изучив тактику Аллена, Ивен не сомневался, что тот попытается вновь надавить на Брауна. На этот раз с тем, чтобы превратить его в главного свидетеля обвинения на процессе Димитрия. Правда, едва ли прокурор добился бы своего. А без показаний Брауна или другого, не менее близкого к Димитрию человека на обвинительный приговор рассчитывать не приходилось.
Тем не менее Ивен пытался убедить отца, что негоже такой уважаемой юридической фирме представлять интересы Джозефа Брауна.
— Он бросает на нас тень, отец. Нам нужна поддержка партии. С таким клиентом нам в ней могут и отказать. Давай от него избавимся.
— Я не хочу этого делать, Ивен. И не могу.
Когда речь заходила о Брауне, Джеймс не желал слушать никаких аргументов. Причину Ивен мог только
Ивен переключился на Роз. Утром она неважно выглядела. Уставшая, встревоженная. Он нажал кнопку ее номера, но ему ответил автоответчик. После звукового сигнала Ивен оставил коротенькое сообщение: «Я тебя люблю».
Зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветился домашний номер Джозефа Брауна. Ивен нажал на кнопку «on/off»[3] лишь после четвертого гудка, перед этим потерев пальцами виски, чтобы остановить гулкое биение крови.
— Джозеф, как поживаете? — спросил он своим обычным вежливым и уважительным тоном.
Браун обошелся без любезностей.
— Я тут прочитал о твоей большой победе. Сегодня ты у нас звезда, — просипел он и рассмеялся неприятным смехом. — Но я звоню тебе по другому поводу. Как я понимаю, ты берешься за защиту моего зятя. Присяжные уже отобраны, и, прежде чем уйти в сторону, Джек говорил, что лучшего для Димитрия состава присяжных подобрать невозможно. Вот почему мы не должны терять времени, а ты — лучшая замена Лестеру. — Он помолчал, возможно ожидая ответа, но Ивен держал паузу, поэтому Браун продолжил: — В общем, я заверил Димитрия, что ты мне в просьбе не откажешь.
«Лексус» въехал в тоннель, и связь прервалась. Ивен получил время на раздумье. Напор Брауна, нелогичное поведение отца за завтраком. Против них ему не устоять. Чувство полной беспомощности охватило его, засосало под ложечкой. Джеймс загнал его в этот лабиринт. А выбираться придется самому. Как же в этот момент он ненавидел отца! Почему бы Брауну не решить, что они и сейчас пойдут ему навстречу: ведь раньше они никогда и ни в чем ему не отказывали.
— Ивен?
— Извините, в тоннеле я вас не слышал. Ужасная пробка.
— Так как насчет моего зятя?
— Я... я практически не знаком с его делом, Джозеф. — Ивен хватался за соломинку. — Может, будет лучше, если им займется кто-нибудь из наших адвокатов.
Кроме него, в «Миллер, Миллер и Финч» работали еще два криминальных адвоката. Остальные по-прежнему специализировались на законодательстве о лоббизме. Ивен готов был согласиться с тем, что их фирма возьмет на себя защиту Димитрия — но он сам останется в стороне.
— Его защитой займешься ты, мой мальчик. Он этого хочет. — На этот раз в голосе Брауна послышались командные нотки. — Завтра утром мы с тобой поговорим. О... передай отцу мои наилучшие пожелания. — И он отключил связь.
Зажегся зеленый свет, Ивен продвинулся еще на несколько ярдов. «Ирония судьбы, — думал он. — Два сводных брата, чье родство долгие годы держалось в секрете, теперь предстают перед всем миром одной командой». Если бы над его жизнью так не довлело поклонение перед отцом и необходимость играть роль, уготованную провидением семье Миллеров, он бы с радостью взялся за защиту брата, хотя бы потому, что полагал себя должником Димитрия. Ему никогда не нравилось, что из них двоих избранным является именно он. В жизни ему все давалось легко. С деньгами проблем никогда не было. Школу, колледж, институт он закончил с отличием, о поисках работы думать не пришлось, за несколько лет он сделал карьеру, которой могли только позавидовать. Вся его жизнь была тщательно срежиссирована его отцом, за исключением, разумеется, одного момента: его женитьбы на Роз. И в этой его единственной победе над отцом Димитрий вновь оказался обманутым Ивеном.