Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7

Афанасьев Семён

— В здании творится откровенная уголовщина. Не знаю, каким образом оно совпало с вашими корпоративными проблемами, но и у тебя руки оказались связаны, — адвокат на удивление тактично скругляет углы чужой некомпетентности. — По крайней мере, сейчас. И полиция откровенно факапит. Йоко-тян, я не учу тебя делать твою работу, ты не комментируешь мою. Хорошо?

— Что мешает подать на него жалобу? — прорезается не совсем одетая Хонока, имея в виду Янагиду.

— Он явно кем-то науськан. Жалобу, конечно, подадим, но оно ничем не поможет ни результатам разбирательства, ни вам прямо сейчас, — доброжелательно поясняет якудза. — А на моих людей можно рассчитывать

полностью — Эдогава-кай не предаёт, не продаётся и не покупается. Если не хотите пускать наших в небоскрёб — без проблем, пусть стоят снаружи. Хотя я бы продублировала охрану Йокогамы в ключевых точках, — многозначительный взгляд в сторону Йошиды. — По взаимному согласованию. Буквально до утра, пока всё не выяснится. Мне так было бы спокойнее на твоём месте, но не настаиваю — твоя работа, тебе и решать.

С одной стороны, угрозы в адрес Танигути похожи на блеф. С другой же, Эдогава-кай. С этих станется — думают почти все присутствующие. «Эти действительно могут» читается на лицах.

Полицейские в форме услышали адвоката и отчасти задумались над сказанным, но они слишком сильно винтики в собственной системе, чтоб протестовать против более высокого рангом коллеги.

Последний затевает срочное спасение лица перед сослуживцами:

— Вы очень забываетесь в адрес полиции Токио, Миёси-сан! — Комиссар чеканит слова и только что зубами не скрипит. — Вы действительно считаете, что прямая конфронтация, в том числе со мной — лучшая ваша стратегия?!

— Не пыли, воздуха и так мало, — не глядя в его сторону, отмахивается Моэко.

— Новости почитайте, — бормочет Уэки, перебирая в воздухе пальцами. — Там и ваш министр не канает, не то что вы, вшивый и некомпетентный комиссаришко. Продажная и бесчестная сволочь. — Когда восстановление справедливости в её адрес задерживается, Ута решительно и бесповоротно солидаризируется с Эдогава-кай.

— В точку, — флегматично кивает якудза. — «Продажная и бесчестная сволочь», лучше и не скажешь, — она переворачивает вверх ладонь, по которой тут же звонко хлопает айтишница.

Брови служителей закона опять ползут на затылки — ну не разговаривают с ними обычно так. И не будешь объяснять, что Уэки-младшая в некоторых моментах — та же Хьюга Хину, только с лексиконом, м-м-м, менее формальным.

Хину всегда выражается хоть и прямо, но академично (без жаргона и вульгаризмов).

— Повторяю свой вопрос, — главный полицейский игнорирует находящуюся в шоке айтишницу и продолжает сверлить взглядом Моэко. — Вы уверены?..

— Можете повторять что хотите и сколько угодно, — вежливо кланяется та в ответ (мужские глаза рефлекторно следуют за качнувшимися вперед-назад полушариями). — Какие угодно вопросы и кому угодно повторять — это ваше святое право, Янагида-сан. — Ангельское журчание женского голоса. — Если вы не согласны с моими действиями, ещё одно ваше святое конституционное право никто у вас не отбирает — можете подать на меня жалобу в коллегию адвокатов, — в глазах борёкудан танцуют весёлые чёртики. — Либо апеллируйте, к кому сочтёте нужным, омивари-сан. Хотите что-то добавить? — якудза делает шаг вперёд, оказываясь к дознавателю вплотную.

Тот на рефлексе отступает, цепляется каблуком за носок ботинка коллеги и взмахивает руками, пытаясь ухватиться за воздух — безуспешно.

— Ба-бах, — сложив губы дудочкой, комментирует Ута. — Богов всё же не проведёшь, продажная сволочь. Видимо, карма наказала.

— Пойдёмте отсюда. — Хонока отмирает окончательно и решительно направляется к дверям кабинета.

— Стоять! Танигути-сан, у

вас есть какие-либо обвинения в их адрес?!… — комиссар Янагида развивает кипучую деятельность из положения лёжа, но не преуспевает.

— Никаких обвинений с моей стороны, — разработчик Мацуситы качает головой и без какого-либо перехода направляется в сторону лестницы, глаза в пол — лицо опущено.

Его плечи ссутулены, подбородок болтается на уровне груди.

— Зафиксировано. — Тут же реагирует Моэко. — Десятком свидетелей, включая полицейских. ?

Ничуть не смущаясь, разрывая все возможные и невозможные шаблоны, она оттопыривает от кулака средний палец и, наклонившись, упирает его в нос лежащего на полу:

— Вы имеете полное право подать на меня жалобу! — всё тем же ангельским голосом комментирует свои действия адвокат.

Оставшаяся часть полиции безмолвствует.

— Что-то пошло не так, — Уэки повторяет жест, вытянувшееся лицо главного слуги закона отшатывается от второго пальца, едва не ткнувшего его в переносицу.

— Агентство Моделей ушло в кабинет, — комментирую стук женских каблуков и шлёпанье босых ног финансистки по полу.

Янагида опирается на локти, провожает нас возмущённым взглядом обманутого ребёнка, поворачивается в сторону уходящего фигуранта и несколько раз бесшумно раскрывает рот.

— Танигути испугался её, — притворявшаяся ошарашенной Хаяси в кабинете указывает на адвоката. — Побоялся ехать на красный свет, образно: Эдогава-кай реально могут многое, причём без оглядки на формальные правила. Просто из любви к искусству, не рассчитывая на какую-либо выгоду для себя лично, сделают из него котлету на досуге — и привет.

Люди в формах замирают, глядя на нас.

— Из принципа, точнее, из любви к равновесию и справедливости. Но да, дело действительно не в нашей выгоде, — мягко поправляет Моэко, открывая двери перед финансисткой (руки Хоноки заняты безуспешными попытками прикрыть не совсем одетый организм).

— В чём суть принципа? — жизнерадостно интересуется явно не волнующаяся больше Уэки.

Она сбрасывает туфли и начинает решительно освобождаться от того, что ещё недавно было дорогой брендовой одеждой для офиса:

— Пойду тоже помоюсь после этого бардака.

— Противовесы в обществе необходимы всегда, иначе нас заполонит произвол. Рано или поздно. «Если есть тьма, должен быть свет».

Впечатлённый неожиданной последней фразой, я чуть не прикусываю язык и почти повторяю подвиг Янагиды — отвешиваю челюсть, глядя на Моэко. Дальше цепляюсь за собственную ногу и, как и комиссар, тоже едва не оказываюсь на полу.

* * *

— Можешь объяснить теперь заново и спокойно, что это всё значило? — Хонока выждала несколько секунд после закрытия дверей кабинета Уты и спросила якудзу только когда убедилась, что полиция за ними не следует.

Честно говоря, она очень этого опасалась: и так позора не оберешься — голая на весь мир, Решетников вон, тоже рядом — а если ещё и с омивари-сан отношения дальше выяснять…

Помощи от защитников закона, как оказалось, ждать не приходится.

— Я пока сама не понимаю, — покачала головой адвокат метиса, стремительно уходя в себя и наяривая тексты сразу в нескольких чатах своего здоровенного смартфона. — Это вопиюще неправильно. Если бы не стояла с вами рядом, сказала бы, этого не может быть в принципе — но как видишь. Комиссар явно получил команду, однако я пока даже представить не могу, кому это выгодно… да ну, бред… — якудза задумчиво покусала губу с расфокусированным взглядом.