Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7
Шрифт:
Напарник вчерашнего выпускника академии хватает товарища подмышки:
— Сато-кун, стой!..
В следующую секунду другие патрульные склоняются к какому-то решению и оттаскивают старшего экипажа:
— Сато-кун нормально спрашивает, не лезь в чужой разговор! Нам тоже интересно, что ответит Янагида-сан!
Комиссар возмущённо подпрыгивает, безуспешно пытаясь вырваться:
— Вы что себе позволяете?! Новая форма жмёт?! Фуражкой мозги передавило?! — доснователь бьёт кулаком в бицепс коллеги с
Патрульный плавным движением скручивается, уходя от удара в сторону ровно на толщину волоса. Заодно отпускает злополучный воротник.
Янагида предсказуемо промахивается, по инерции семенит вперёд, с трудом удерживаясь на ногах:
— Ты!.. — когда он оборачивается, его лицо стремительно краснеет, а глаза сверкают яростью.
— Ты правда коррупционер? Гангстерша что, была права? — на Сато внешние манифестации высокопоставленного оппонента не производят никакого впечатления.
Он делает шаг вперёд, опять соприкасаясь с дознавателем лбами.
— Тебе точно новое звание слишком велико, — комиссар отшатывается назад и резко успокаивается. — Ничего, такое легко исправляется…
Вслух не сказано, но намёк прозрачен: молодой сотрудник в иерархии занимает самую последнюю ступеньку, его звание — самое первое, ниже не бывает. Понижение является синонимом увольнения в данном случае.
— Не ты присваивал, не тебе и отзывать, — пожимает плечами патрульный.
Он смотрит на каждого из присутствующих, затем лезет за планшетом в большой наколенный карман:
— Почему молчите? Думаете, вас не касается? Так на месте этих двух девиц с верхних этажей завтра может оказаться ваша дочь. Или жена. Или мать.
Не сговариваясь, люди в форме реагируют синхронным смешком:
— Сато-кун, наши мамы точно могут не бояться! А-а-а-га-га… а у некоторых и жёны…
— Не юродствуйте. Вы поняли, о чём я, — Озава что-то набирает в планшете. — Я очень разочарован вами, коллеги. Даю последний шанс: те, которые со мной согласны, могут присоединиться к моему рапорту. — Он поворачивается так, чтобы видеть всех, продолжая набивать текст.
— Что ты делаешь? — старший экипажа тоскливо косится на камеры наблюдения небоскрёба, затем на правах напарника подступает вплотную и заглядывает через чужое плечо в экран.
— Рапорт в Департамент Внутренней Безопасности. Полицейский Янагида с моей точки зрения неправ и с ним должны разбираться другие старшие товарищи.
— Стой! — ветеран патруля дёргается вперёд, однако не успевает — готовый шаблон, младший лишь подставил фамилию дознавателя и адрес вызова, затем выбрал галочками несколько стандартных пунктов.
— Отправлено, — равнодушно оповещает Сато, разворачивая гаджет экраном к коллегам. — А с тобой я больше вообще разговаривать не буду, — кивает он комиссару.
— Это окончательно?
Однако Озава всё же отвечает вслух:
— Не буду. Я шёл в полицию Защищать и Служить, а не обслуживать заказы. Улавливаете разницу?
Янагида меняется в лице, между его бровей появляется глубокая борозда. Видно, что эмоции его переполнили, однако и хороших вариантов не видать.
— Нужно подписывать всем, — стеклянным голосом констатирует самый возрастной патрульный. — После рапорта молодого разбор полётов будет по-любому: Внутренняя Безопасность обязательно стойку сделает.
— Точно?
— Да. С прошлого года ВБ на тормозах ничего не спускает, а там и Прокуратура на шум подтянется… — ветеран тяжело смотрит на комиссара.
— Если не подпишем? Не присоединимся к рапорту Озавы?
— Адвокатша из Эдогава-кай, резонанс. Кто не подпишет, может не просто в анналы загреметь, а вообще в соучастники. Мне на старости лет приключения не нужны, не взыщите, Янагида-сан! — Полицейский охлопывает себя по карманам. — Миёси-старший реально имеет негласный меморандум наверху, ВБ могут квалифицировать вас в итоге и вовсе по уголовной статье… Нет, как хотите, а я за чужие интересы по судам тарахтеть не намерен, — сорокапятилетний мужчина открывает нужную директорию, находит документ и решительно ставит электронную подпись. Затем поднимает глаза на комиссара. — Янагида-сан, ничего личного. У меня есть свои дети, мне их тоже надо кормить. Поймите правильно.
Половина полицейских расходится по машинам без слов, вторая, косясь на бесстрастного Сато, с нечитаемыми лицами что-то исполняет в служебных планшетах.
— Думаешь, так всё просто? — Янагида отмирает и решительно подходит вплотную к молодому сотруднику. — Думаешь, в жизни как на бумажке? Тебе не сказали в участке в первый рабочий день забыть всё, чем у тебя учили в полицейской академии?! Ты только что сделал очень большую ошибку, мальчик! Дорогую ошибку! Ты о ней пожалеешь и сорванные погоны будут самой маленькой причиной твоего раскаяния!
— Я уже два раза за последнюю четверть часа удержался, чтобы не сорвать с себя эти погоны самому, — морщится Озава пренебрежительно. — Было желание тебе их в глотку запихнуть, честно. Сперва на этаже, — тычок большим пальцем назад через плечо, — потом только что. В ответ на твою последнюю ремарку: если ты выскользнешь из инцидента невредимым, я и сам не останусь в полиции Токио. Уйду в тот же день.
— Куда? — старший экипажа на мгновение отрывается от планшета.
— От бесполезной структуры подальше. Туда, где справедливости больше.