Кто ты в романе?

Евстигнеев Алексей

Он не ушёл от жены к женщине, которую считал своей единственной, не только потому, что та была замужем. Была всегда определённая граница доверия, за которую ни он, ни она старались не заходить. А когда случайно проникали за эту черту, становилось неприятно.

Он расстался со своей любовницей, а Игорь никогда так Ирку не называл, и стал называть только по прошествии нескольких лет. Через некоторое время и жена ушла, хотя причины расставаний вроде бы разные. Брак, еле-еле державшийся в рамках признания окружающими, распался окончательно.

Они разменяли свою квартиру с доплатой, сбережения были, и в результате Игорь вселился в однокомнатную квартиру большого блочного дома в Тёплом Стане. Вроде бы всё, конец. Спивайся, приводи толпы легкомысленных

женщин. Или женись второй раз и начинай по-новому всю эту бодягу, только с меньшим запасом жизненной силы и интереса к результату. Всё оказалось не так. И оказалось неплохо.

В квартире ему было очень уютно и комфортно одному. Он потихоньку начал обустраивать свой быт. Как-то само собой получилось, что перестал напиваться, хотя бывали всплески буйных загулов, но всё реже и реже. Сначала всё-таки принялся водить домой всех женщин без разбору, лишь бы были согласны зайти и скрасить его одиночество. Особенно «по пьяной лавочке». Однако быстро заметил, в какой быдлятник превращается квартира, и сократил посещения до минимума. Остались три более или менее постоянные подружки, периодически навещавшие его, но потом и их визиты прекратились. Одна хотела замуж, другая – просто жить у Игоря в квартире, третья ничего не хотела, но постоянно притаскивала с собой шумные компании, с которыми, бывало, приходилось «веселиться» до утра. Всё это Лобову было не нужно, он начал писать. Сначала дневник. Затем – рассказы, затем – роман.

Чтобы сделаться доступным публике нужна команда. Снимать кино, ставить спектакль, издавать и распространять книгу, выставлять картины в галереях и музеях, и заносить их в многочисленные каталоги, публиковать репродукции в печатных изданиях и в интернете. Придумывать вещь можно одному. Изредка вдвоём. Но двое должны быть очень близки по своим мыслям. Ещё реже – группа людей, объединённых одной идеей. Группы не постоянны, идеи – тоже.

Игорь мог писать только в полном одиночестве. Телевизор и радио тоже должны быть выключены. Поработав несколько часов за письменным столом, Игорь уже хотел общаться и с друзьями, и с подругами, звонил им, или ехал общаться с детьми, или ехал на окололитературные тусовки, или на спектакли, концерты, или «заваливался» к кому-нибудь в гости, но если выпивал, то очень осторожно, и, за редким исключением, возвращался домой один. Назавтра ровно в шесть утра вставал, делал себе громадную кружку кофе и садился за письменный стол.

Если рядом находилась женщина, с которой было, конечно, хорошо ночью, но которая Игорю никто и никак, и она просыпалась, и начиналось обычное полу-кокетливое полу-смущённое человеческое общение, Лобов приходил в бешенство. Ему мешали! Ему мешали заниматься делом, которое так быстро захватило все его мысли и чаяния. Да, он любил. Любил своих детей. Любил Ирку, пусть и давно. Любил, как ни странно, свою бывшую жену, только интимная составляющая из этой любви была полностью выключена. А остальные женщины нужны были для известных целей, и к большинству из них он очень хорошо относился. Но пускать в свою жизнь, тем более, в самую дорогую её часть, в творчество, не уж, увольте. Многие «настоящие» писатели скептически улыбались, когда в разговорах с ними у Лобова случайно проскакивало слово «творчество». «Настоящие» считали, что авторы детективов – не писатели. Он напоминал «настоящим», что самый читаемый автор на Земле – Агата Кристи, самый читаемый «у нас» автор – Дарья Донцова, это вызывало либо откровенный смех, либо злобу с нехорошими отзывами об уровне лобовского интеллекта.

В своё любимое дело Лобов не «впускал» никого. Женщины надолго не задерживались в его жизни, хотя многие позднее узнавали себя в героинях его романов. А поскольку Лобов был не злым человеком, и старался общаться с дамами, которые были ему действительно чем-то симпатичны, помимо своей гендерной принадлежности, то и героини получались вполне привлекательными, и это примиряло с ним его бывших пассий, и с многими из них он оставался в приятельских отношениях.

В

последнее время он не приглашал домой никого. Всё время, пока писал последний роман. И Ира незримо постоянно присутствовала рядом. Воспоминаний было много, и приходили они в разной последовательности. Иногда приходили воспоминания безумно счастливые, и поэтому становилось невыносимо горько. И в эти часы другую женщину рядом видеть не хотелось.

И вот роман закончен. Лобову стало легче, как будто он выговорился случайному попутчику, выплакался в жилетку другу, исповедовался терпеливому священнику. подлечился у психотерапевта.

Работа закончена, можно расслабиться. Новая интрижка. Зовут – Алина. Обещала завтра приехать к нему на дачу. Всё складывается отлично. Весна, понимаете ли. Лобов вспомнил Алину на кухне ресторана, извивавшуюся на столе, среди поварёшек и кастрюль, довольно засмеялся, но снова вспомнил Ирку. Где только ни проводили они игры своей страсти, и стол – место ещё не самое пикантное. Молодость, безумные фантазии, безудержная страсть. За всю эту романтику постели Ирина называла его «изобретатель». Нет. Стоп. Всё. Хватит воспоминаний. Впереди новый роман – книга, и ещё новый роман – Алина, и вообще много нового и интересного.

Игорь отхлебнул минералки и начал погружаться в атмосферу новой книги.

3

Жанна Ивановна никогда не слыла робкой женщиной. Характер имела решительный, твёрдый, и это обстоятельство весьма помогало ей в общении с учениками. Она была учительницей русского языка и литературы. И хотя некоторые коллеги-недоброжелатели пытались иногда делать ей замечания по поводу неприемлемых речевых оборотов при её статусе, Жанна Ивановна резонно замечала, что её дело – не самой пользоваться литературным языком, а научить других им пользоваться. А уж научить она могла кого угодно. Характер взрывной, энергии через край.

В жизненных пристрастиях у Жанны Ивановны на первом месте стояли любовные сериалы и небольшие книжечки, любовные романы, так называемые лав-стори. Стихи золотого и серебряного века, стихи советских поэтов и, соответственно, прозу классиков, она знала в размерах того материала, который ей предназначено было «давать» на уроках и факультативах. Но они не трогали её души так, как бразильские и мексиканские сериалы. Она была женщиной в меру честной, в меру доброжелательной, в основном открытой и очень энергичной. Симпатичная, целеустремлённая блондинка. Она выглядела моложе своих сорока «с хвостиком». Как минимум, «хвостик» можно было смело отбросить.

Сегодня Жанна Ивановна весь день пыталась дозвониться до своего бывшего мужа, известного писателя Лобова. Тот не отвечал. Она знала, что он часто забывает свой мобильник где-нибудь и ходит без него. Но и домашний телефон тоже молчал. На даче был местный телефон, и он тоже не отвечал. А Жанна Ивановна договаривалась сегодня обсудить с бывшим мужем проблемы их детей. И это обсуждение не терпело отлагательств, по мнению Жанны Ивановны. Уж если она чего решила, то выполняла своё решение обязательно, несмотря ни на что.

– Опять напился, небось, – злилась Жанна Ивановна. – Вот же хорошо устроился! Жри себе эту свою водку, сколько хочешь, и никто тебе слова не скажет. В рейс – не нужно, вообще на работу – не нужно, никакой ответственности ни перед семьёй, ни перед детьми, ни перед начальством. Ишь, свободный художник! Но я тебя достану всё равно, зараза ты этакая!

Жанна Ивановна была исключительно положительным и, не побоюсь этого слова, хорошим человеком. Однако взрывной и импульсивный характер приводил иногда к непоследовательным поступкам. Совершенно забыв то обстоятельство, что Игорь Лобов ей давно не муж, живёт той жизнью, которая у него получается, и не имеет никаких обязательств перед бывшей женой, женщина злилась на «бывшего» потому, что по первому требованию он не явился к ней, и даже не знает, что сейчас ей нужна его помощь. Чёрт бы его побрал, этого писателя, свободного мыслителя!