Кто убил прекрасную Урсулу
Шрифт:
Он долго молчал. Ему никак не удавалось унять дрожь в руках. Урсула не шевелилась. И тогда он сломался. Его нервы сдали. Он подошел к ней, занес руку для удара, но сдержался, замер и, заикаясь, произнес:
– Вон...вон...Убирайся!
Рукой он перевернул кресло. Урсула завопила и убежала. Несколько секунд все кружилось у него перед глазами. Он долго дышал, прислушиваясь к биению своего сердца. Наконец, успокоился. Его слабость длилась не слишком долго. Он посмотрел на мебель, на стены, на окно, поставил кресло на место.
– Магда... Она
Он подошел к телефону и набрал номер Левен-банка.
***
Урсула обменялась лишь несколькими словами с Магдой на одном из приемов несколько месяцев назад, но манеры мадам Фишер произвели на нее впечатление. Очень крупная, статная, Магда в пятьдесят лет сохранила благородную красоту, в которой чувствовалась порода. Она красила волосы, но ее макияж был скромный, словно ей казалось глупым скрывать свой возраст. Ее манеры были просты, и с первых же слов она располагала к себе незнакомых людей. Но она была "великосветской дамой", вызывающей уважение.
"Каким удовольствием будет наброситься на нее и заставить хоть на минуту потерять свой величественный вид императрицы!" - думала Урсула, нервно посмеиваясь и нажимая на кнопку звонка на решетчатой ограде при входе в парк, окружающий виллу Фишера.
Этим поступком она успокоит свое самолюбие. Внешне ничего не изменится, но в прекрасно отлаженной системе Фишеров появится испорченное колесико, а иногда достаточно одного плохо функционирующего колесика, чтобы самая совершенная система дала сбой.
Мажордом, не спеша, размеренной походкой пересек парк. Урсула посмотрела на огромное массивное здание с недостроенным вторым этажом, который был почти не виден со стороны Сузенберг-штрассе, но который гордо возвышался над высоким склоном, образующим газон и выходящим на южную часть Шлосливега.
Магда Фишер выслушала Урсулу, не перебивая и не проявляя ни малейшего признака смущения или нетерпения. Ее лицо казалось мраморном, и Урсула уже через несколько минут смешалась под ее взглядом, в котором, впрочем, не было ничего враждебного. Она знала, что уступит первой, и ее голос неожиданно задрожал:
– Да скажите же хоть что-нибудь! Значит, вам все равно?! Вас это не трогает?
– Я думаю, что наша беседа окончена, - сказала мадам Фишер.
Она потянула за шелковый шнурок, чтобы позвать слугу.
– Будьте любезны, проводите мадам Моос.
***
– Стерва! Шлюха, о махинациях которой я должен был давно догадаться!
Фишер решил опередить события и признаться до того, как Магда скажет ему хоть слово. Это было единственным выходом, так как мажордом уже сообщил ему о визите Урсулы.
Он пересек салон, не глядя на жену, переставил безделушку и вытер на комоде несуществующее пятно.
– Седина в голову, а бес в ребро. Какая-то неожиданная жажда приключений. Порыв, которому я не придал значения.
– Курт, - тихо сказала мадам Фишер, - перестаньте суетиться и посмотрите на меня. Удивившись, он послушался.
– Если вы очень
Фишер отвернул голову. Магда его не презирала, а это было самое главное. Она страдала, но не позволяла ему разделить с ней страдание. Он сжал зубы и зло проронил:
– Я ее уничтожу. Без угрызений совести, безжалостно, как вредное насекомое. Я ее уничтожу.
***
Моос сам не знал, как добрался до дома. Два удара судьбы обрушились на него в течение получаса, и он ничего не мог понять. Вначале он решил, что произошло глупое недоразумение: или уполномоченный банка не правильно выразился, или же он по-своему интерпретировал его слишком лаконичный ответ.
– Вы, наварное, хотите сказать, что вашему банку нужна отсрочка, чтобы провести расследование, как это обычно практикуется?
– спросил Моос. Несколько дней ничего не решают, и будет вполне естественным с вашей стороны, если вы заручитесь гарантиями...
– Месье Моос, речь идет не об отсрочке.
– Я не могу поверить в простой отказ. Вы меня знаете, знаете мою фабрику. У меня есть поддержка.., скажем, моральное поручительство месье Фишера.
– Я должен только передать вам ответ нашей администрации, но я не обязан ни комментировать его, ни искать причины.
После ухода уполномоченного Моос позвонил в офис Фишера. Бесстрастный голос секретарши произнес:
– Нет никакой ошибки, месье Моос. Месье Фишер лично попросил меня подтвердить сказанное. Я не знаю, о чем идет речь. Очевидно, вы больше в курсе дела, чем я.
Он пытался понять, откуда нанесен этот удар. Наверное, кто-то опорочил его в глазах Фишера. Но кто? Впрочем, не важно. В Цюрихе хватает завистников.
Второй удар был нанесен ему незадолго до конца работы. Когда Шлиман, правая рука Фишера, зашел в кабинет, у Мооса появилась надежда. Ну, конечно же, Шлиман пришел, чтобы по секрету сказать, что все это временное решение. Но тот пришел по другому поводу.
– Мне неприятно говорить вам это, месье Моос, ведь мы всегда работали вместе и до сегодняшнего дня не могли нахвалиться вами. К сожалению, мы живем в мире, где чувства не принимают в расчет. Короче говоря, мы обнаружили.., строго между нами.., небольшие дефекты в ваших изделиях. А репутация нашей фирмы требует постоянной заботы о качестве...
Иными словами, то, что сказал Шлиман означало, что до конца следующего месяца контракт с Фишером не будет возобновлен.
***
– Меня оклеветали, и я ничего не понимаю! Ничего.
Он наивно излагал Урсуле все факты, стараясь найти им хоть какое-то логическое объяснение. Он говорил обрывками фраз, останавливаясь, чтобы вытереть лоб, выпить.
– Это конец, и я не могу в него поверить. Если я не буду работать на Фишера, никто не захочет иметь со мной дело. Меня оклеветали, но я узнаю кто! Я буду защищаться. Я снова завоюю его доверие. Сколько времени! Сколько времени он удостаивал меня своей дружбой! Полагался на меня, ценил!