Кто убийца?

Грин Анна Кэтрин

– Когда вы бываете в своей комнате, дверь в нее всегда бывает открыта?

Мисс Элеонора заметно смутилась, но поспешила ответить:

– Нет, обыкновенно я закрываю ее.

– Почему же она была открыта вчера вечером?

– В комнате было слишком жарко.

– Только по этой причине?

– Другой я не могу назвать.

– Когда вы закрыли ее?

– Когда готовилась ко сну.

– Это произошло до того, как прислуга ушла наверх, или после?

– После.

– Вы слышали, как мистер Харвелл вышел из библиотеки и направился

к себе в комнату?

– Да, слышала.

– Долго ли еще после этого дверь в вашу комнату оставалась открытой?

– Не помню, кажется, несколько минут, — произнесла она, замявшись.

– Больше десяти минут?

– Да.

– Больше двадцати?

– Может быть. — Элеонора была бледна как смерть и дрожала всем телом.

– Мисс Левенворт! Как мы уже выяснили, смерть вашего дяди наступила в скором времени после того, как от него ушел мистер Харвелл. Раз дверь в вашу комнату была открыта, вы не могли не услышать шагов того, кто прошел к нему, и выстрела. Слышали ли вы что-нибудь?

– Я не слышала никакого шума.

– Положительно ничего?

– Я не слышала звука выстрела.

– Мисс Левенворт, извините меня за настойчивость, но слышали ли вы что-нибудь?

– Я слышала, как затворилась дверь.

– Какая дверь?

– Дверь в библиотеку.

– Когда?

– Я не знаю, — она в волнении сложила руки на груди, — не могу сказать. Зачем вы задаете мне столько вопросов?

Я вскочил: бедняжка зашаталась, едва не лишившись чувств. Но, прежде чем я успел до нее дойти, она опять выпрямилась и приняла свой прежний решительный вид.

– Извините меня, — сказала она, — я сама не своя сегодня. Прошу у вас прощения. — И она вновь обернулась к коронеру: — О чем вы спрашивали?

– Я спрашивал, — и его голос стал пронзителен, — когда вы услышали, что затворилась дверь библиотеки?

– Я не могу указать определенного времени, но это было после того, как мистер Харвелл прошел наверх, и прежде, чем я заперла свою дверь.

– И вы не слышали выстрела?

– Нет.

Коронер бросил быстрый взгляд на присяжных, которые все до единого потупили глаза.

– Мисс Левенворт, нам сказали, что Джен, одна из служанок, поздно вечером отправилась в вашу комнату за лекарством от зубной боли. Приходила ли она к вам?

– Нет.

– Когда вы узнали о ее исчезновении?

– Сегодня утром перед завтраком. Молли встретила меня в передней и спросила, как себя чувствует Джен. Этот вопрос показался мне странным, и я осведомилась, что Молли имеет в виду. После минутного разговора мне стало ясно, что Джен покинула дом.

– Что вы подумали, когда убедились в этом?

– Я не знала, что думать.

– Вы ничего не заподозрили?

– Нет.

– Вы не попытались установить связь этого обстоятельства с убийством вашего дяди?

– Я не знала тогда об убийстве.

– А потом?

– Возможно, мне пришло на ум, что Джен что-то известно, сказать наверняка не смогу.

– Можете ли вы сообщить нам

что-нибудь о прошлой жизни этой девушки?

– Я не могу ничего добавить к тому, что уже сказала моя кузина.

– Вы не знаете, о чем она размышляла вечерами у окна?

Щеки Элеоноры вспыхнули от гнева — из-за тона ли, каким был задан этот вопрос, или, возможно, из-за самого вопроса.

– Нет, сэр, она никогда не сообщала мне своих тайн.

– Так вы, значит, не можете сказать, куда она направилась?

– Конечно, нет.

– Мисс Левенворт, мы вынуждены задать вам еще один вопрос. По свидетельству вашей прислуги, вы отдали приказание перенести тело вашего дяди из библиотеки в спальню: так ли это?

Она молча кивнула.

– Разве вы не знали, что по закону не имели права трогать покойника до прибытия представителей власти?

– В данном случае мной руководил не разум, а чувства.

– Может быть, вами руководило то же чувство, когда вы, вместо того чтобы отправиться в спальню и указать, куда положить покойного, предпочли остаться в библиотеке и взять со стола бумагу, которая вам, по-видимому, была очень нужна?

– Бумагу? — переспросила девушка. — Но кто может утверждать, что я взяла со стола бумагу? Я ничего не брала.

– Один свидетель показал, что видел, как вы нагнулись над столом вашего дяди, а одна из свидетельниц утверждала, что видела, как вы вышли из библиотеки с бумагой в руке и как затем сунули ее в карман. На основании этих данных я и сделал свое заключение, мисс Левенворт.

Сказанное было больше чем просто намек; все присутствующие зорко следили за тем, как примет этот вызов Элеонора, но она не дрогнула и ответила твердо:

– Вы сделали заключение — ваше дело доказать, что оно правильно.

Подобного ответа никто не ожидал, даже коронер смутился, но замешательство его длилось недолго.

– Мисс Левенворт, — сказал он, — еще раз спрашиваю вас: брали ли вы что-нибудь со стола?

Она сложила руки на груди.

– Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос, — заявила девушка невозмутимо.

– Простите, но необходимо, чтобы вы на него ответили.

– Если вы найдете у меня какую-нибудь подозрительную бумагу, я отвечу, каким образом она ко мне попала.

Подобный резкий отпор, по-видимому, совершенно смутил коронера.

– Но разве вы не понимаете, что нам придется сделать из вашего отказа соответствующие выводы?

Бедняжка поникла головой.

– Боюсь, что это так… — сказала она тихо.

– И все же вы настаиваете на своем решении? — спросил коронер.

Она ничего не ответила, и он не стал повторять вопрос. Все понимали, что Элеонора не только сознает опасность, угрожающую ей, но и готова защищаться из последних сил. Даже ее кузина, сохранявшая до тех пор внешнее спокойствие, заметно разволновалась. По-видимому, она поняла, что обвинять кого-либо самой и видеть, как подозрения против того же лица зарождаются у других, совсем не одно и то же.