Кто убийца?

Грин Анна Кэтрин

– Что вы хотите этим сказать? — воскликнула она растерянно. — Ведь я вовсе не хотела причинить кому-либо зла, напротив, я хотела спасти человека. Я… я… Но кто вы такой?.. Что вам за дело до всего этого?.. Чего вы от меня хотите?.. Вы говорите, что вы адвокат, — может быть, вы присланы сюда Мэри Левенворт, чтобы убедиться, исполняю ли я ее приказания?

– Миссис Бельден, теперь уже безразлично, кто я и зачем сюда явился, но, чтобы вы лучше себе уяснили, какое значение могут иметь для вас мои слова, я скажу, что я вас не обманул ни насчет моего имени, ни насчет профессии.

К этому я могу еще прибавить, что я близкий друг обеих барышень Левенворт и потому интересуюсь всем, что их касается. И если я теперь объявляю, что Элеонора Левенворт, благодаря смерти этой девушки…

– Смерти? Что это значит? — Удивление ее было настолько велико, испуг настолько неподделен, что не оставалось никакого сомнения: она даже не подозревала о событиях, происшедших в ее доме.

– Да, — повторил я, — девушка, которую вы так долго и успешно прятали, теперь ушла от вас, и только ее бренные останки еще находятся в вашем доме.

У меня до сих пор стоит в ушах крик несчастной в ответ на эти слова.

– Я не верю этому, — восклицала она, — не верю!

Потом она вдруг стремглав бросилась вверх по лестнице. Никогда не забуду я также сцены, разыгравшейся вслед за тем в комнате покойной. Несчастная вдова ломала себе руки и клялась, что она ни в чем не виновата и ничего не знает о происшедшем.

Еще накануне вечером она видела девушку здоровой и веселой, перед тем как заперла ее на ночь, что она делала всегда, если в доме находился кто-либо посторонний. Если Джен умерла от удара, то, по всей вероятности, совершенно тихо, поскольку она не спала всю ночь и сторожила, чтобы девушка не разбудила меня каким-нибудь образом.

– Но ведь вы сегодня уже побывали в ее комнате? — спросил я.

– Да, но не заметила ничего особенного, я очень торопилась и думала, что она спит. Я поставила поднос на стул и ушла, заперев за собой дверь, как всегда.

– Это странно, — заметил я, — значит, она не была больна?

– Нет, напротив, она была веселее и оживленнее, чем обыкновенно. Я даже не предполагала, чтобы она вообще могла заболеть.

– Если вы не думали, что она может быть больна, — послышался вдруг голос за нами, — зачем в таком случае вы дали ей лекарство?

Это был сыщик, вышедший из соседней комнаты.

– Я вовсе и не давала, — отвечала почтенная вдова, очевидно, воображая, что это я говорю с ней. — Ведь правда, Джен, милая? — сказала она с неподдельным горем, дотрагиваясь до руки покойной.

– Но каким же образом это средство очутилось у нее? Кто ей дал его, если не вы? — Теперь только, по-видимому, она заметила, что говорю не я, а кто-то другой.

Женщина быстро обернулась к сыщику и, с удивлением глядя на него, сказала:

– Я не знаю, кто вы, но могу наверно сказать, что девушка не принимала лекарства. Она не была больна, насколько мне известно.

– Но я видел собственными глазами, как она приняла порошок.

– Вы видели? С ума я сошла, что ли? Вы видели, как она приняла порошок? Но как вы могли видеть, когда девушка в продолжение суток была заперта в этой комнате?

– Разве заглянуть из

окна чердака в ее комнатку было так уж трудно?

– Ах, так в доме моем завелся шпион? — воскликнула она, содрогнувшись. — Но я заслужила это — я заперла ее на целые сутки и ни разу не взглянула на нее ночью. Но что же она приняла? Лекарство?.. Яд?

– Я не говорил, что это был яд.

– Но вы думаете так, вы думаете, что она отравилась и что я замешана в это дело?

– Нет, — поспешил я вмешаться в разговор, — он вовсе не утверждает, что вы в это замешаны. Он говорит, что видел, как девушка принимала что-то, и поскольку это, по всей вероятности, и было причиной ее смерти, то он спрашивает, кто именно доставил ей этот порошок.

– Как я могу сказать? Ведь я не видела у нее ничего подобного.

Я нисколько не сомневался в том, что женщина говорит правду, и не хотел затягивать эту тяжелую сцену, тем более что мы должны были еще послать телеграмму Грайсу. Я взял миссис Бельден за руку и хотел ее увести, но она опустилась на колени перед покойной и сказала:

– Здесь мое место, я никуда отсюда не уйду.

Когда я предложил сыщику отправиться немедленно на телеграф, он отказался исполнить мою просьбу и проговорил:

– Я уйду не раньше, чем эта женщина покинет комнату и вы дадите мне обещание следить за ней в мое отсутствие.

– Вы слишком далеко заходите в своих подозрениях, — заметил я в ответ, — и слишком жестоки. Мы еще ничего не обнаружили такого, что бы оправдывало подобное отношение к этой особе с нашей стороны, и, кроме того, я не вижу, что` она могла бы здесь сделать худого. Но во всяком случае даю слово следить за ней, если это вас успокоит.

– Я не хочу, чтобы она оставалась здесь, — продолжал стоять на своем сыщик. — Проводите ее вниз, я не выйду из дома, пока она будет в этой комнате.

– Но вы, кажется, забываетесь и воображаете, что здесь вы господин и повелитель.

– Может быть, но для этого у меня есть свои причины. В моем распоряжении имеется нечто такое, что оправдывает мои поступки.

– Вероятно, письмо?

– Да.

– Дайте мне на него взглянуть, — сказал я, протягивая руку.

– Не дам, пока эта женщина не уйдет отсюда.

Поскольку мой помощник оставался непоколебим, то мне пришлось обратиться к миссис Бельден.

– Я попрошу вас последовать за мной, — сказал я, — ведь происшедший смертельный случай не может считаться рядовым. Мы должны дать знать следователю, — лучше будет, если вы пока отсюда удалитесь.

– Пошлите за следователем, он живет здесь по соседству, а пока я все-таки останусь здесь.

– Но к чему эти сложности? — заметил я с неудовольствием. — Если вы будете так упорствовать, мне придется поручить вас попечениям вот этого человека и идти к властям самому.

Эти слова возымели на нее, наконец, свое действие. Со взглядом, полным презрения к сыщику, она поднялась и сказала:

– Я в вашей воле.

Затем она накрыла лицо покойницы носовым платком и молча вышла из комнаты. Минуту спустя письмо, о котором говорил сыщик, было у меня в руках.