Кто в игре?
Шрифт:
3. Мадам Лукку
Добравшись сначала на поезде до греческой Янины, а оттуда после душной ночи, проведённой в местном трактире, приехав в Игуменицу, Алекс ощутил всю прелесть путешествия по суше. Впечатления от встреч с разными людьми, их рассказы – вот ради этого и стоит отправляться в путь, невзирая на бытовые неудобства. Последний отрезок пути он проделал на пароме до небольшого портового городка на острове Корфу, где по его прикидкам была пришвартована искомая яхта. От парома до пристани его с радостью вызвался довезти таксист, судя по всему, долго скучавший на пыльной обочине в густой тени от деревьев. Но Алекс посмотрел на дорогу, петлявшую между тесными домиками, к тому же кое-где заставленную ящиками с фруктами и выносными сувенирными развалами. И понял, что машина ему вряд ли поможет. Поэтому Алекс нанял извозчика, и уже через четверть часа оказался на лодочной пристани, куда выходили точно такие же фруктовые и сувенирные лавки с зазывалами,
У причальной стенки покачивались несколько посудин – большей частью местные рыбацкие шхуны, прогулочные катера и лодчонки, даже парусные катамараны, но яхта молодожёнов уже издалека выделялась на фоне всей остальной пестроты. Более, чем на тридцать метров вытянувшись в длину, она не только возвышалась над своими соседями, но ещё и находилась на почётном месте – к ней вели деревянные мостки, по которым сновали туда-сюда носильщики с чемоданами, сумками и баулами пассажиров. Алекс только успел прочитать название яхты «Адриана», как ему уже кричала и махала с верхней палубы рукой сама миссис Шанталь Рэмсдейл – с недавних пор его знакомая именовалась так, приняв фамилию мужа.
Шанталь не изменила себе. Она любила шумные компании, состоящие из совершенно разных людей, и поэтому уговорила мужа и капитана арендованной яхты, чтобы билеты на яхту продали и другим пассажирам. Благо места хватало на то, чтобы свободно разместить до дюжины человек.
Пройдя по качающимся мосткам и поднявшись по небольшой лесенке на палубу, Алекс тут же попал в объятия Шанталь и её мужа Хью, высокого плечистого мужчины в шортах и рубашке навыпуск, с аккуратно подстриженными тонкими усиками и ранней сединой на висках. Хью поприветствовал Алекса с подчёркнутой любезностью, как очень хорошего знакомого. Алекс тут же окинул взором весь его внешний облик. Выправка спортивная, смахивает на боксёра, но уже намечается брюшко, уверенный в себе, может даже чересчур. На шее цепочка, на мизинце перстень, смотрит немного исподлобья, то ли как цербер, то ли как напыщенный индюк, то ли как наевшийся сметаны кот, в зависимости от ситуации и настроения. Его свежеиспечённая супруга встретила Алекса в образе аристократки на отдыхе – в лёгких белых брюках, рубашке-поло, в венчавшей весь облик широкополой шляпе и с мальтийской болонкой на руках. Собачка немедленно облаяла Алекса.
– А вы не боитесь, что это очаровательное существо выпрыгнет случайно за борт?
– О, Пенелопа – ужасная трусиха, – рассмеялась Шанталь, она же «Талли». – А потом, смотрите, море совершенно спокойное, разве есть какие-то основания для паники?
У мужа Шанталь обнаружился чёткий американский акцент, Алексу даже послышались южные нотки в его произношении.
– Вы совершенно правы. Я уроженец Пасадены, той, которая в Техасе. Много слышал о вас от своей супруги, – Хью погладил свою спутницу жизни по спинке. – Ваша английская выдержка и невозмутимость пришлись ей по душе. Я правду говорю, Талли, что реакции мистера Алекса тебя успокаивают, в отличие от моей несдержанности и перемен в настроении? Чуть что, впадаю в гнев или в панику. Видимо, поэтому мне велено поучиться у вас, мой друг.
Все трое засмеялись.
– Как вам Европа? – вежливо поинтересовался Алекс.
– Здешние расстояния не сравнятся с американскими, но всё так пёстро и разнообразно, что глаз не успевает ни на чём задержаться. Но, должен признаться, что европейцы медлительнее американцев, они никуда не торопятся, как будто всего уже достигли.
Молодожёнов сопровождал приятель Хью – граф Конти, итальянский аристократ невысокого роста, худощавый, с глазами немного навыкате и с длинными тонкими пальцами, из-за которых его можно было принять за пианиста. Его сиятельство был гладко выбрит, волосы разделены аккуратным косым пробором, выпиравшие скулы выдавали в нём чувствительную натуру. Когда их представили друг другу и произошёл обычный в таких случаях обмен любезностями, Алекс отметил доброжелательность и открытость графа, столь редко встречающиеся среди аристократов. Граф сразу предупредил: «Только прошу без «сиятельств» и прочих церемоний. Не люблю я этого». Алекс поверил ему не до конца. Он не раз сталкивался с аристократами, которые могут держать себя, как им кажется, «запросто», но не терпят даже намёка на панибратство. К концу разговора с ним Алексу стало ясно, что граф видел смысл своей жизни в получении эстетического удовольствия и в восхищении красивыми женщинами. Всеми сразу, а не каждой в отдельности. Но, восхищаясь женщинами, граф Конти никогда не взмахивал руками, как это делают в разговоре итальянцы, не принадлежащие к аристократическому классу. Он находился в том прекрасном возрасте, когда заложено всё, вплоть до последней вилки, но
Экипаж яхты кому-то мог показаться малочисленным, но, по правде сказать, и его было вполне достаточно для обслуживания судна. Он состоял из капитана, шеф-повара (он же кок) и двух матросов, один из них моторист, в парадной форме выстроившихся на палубе. Алекса встретили, как дорогого гостя, и он даже не успел заметить, как его вещи оказались в каюте, а сам он в шезлонге за круглым столиком с коктейлем в руке и в компании гостеприимных мистера и миссис Рэмсдейл. С одного борта яхты открывался пленительный вид на водную гладь, переливавшуюся на солнце, с другой – не менее восхитительный вид на очаровательный городок с желтыми и розовыми, как будто пряничными домиками. Алекс переходил с бокалом от одного борта к другому и почти ликовал, если бы не раздражающие крики чаек и многоголосье заполнившей пристань толпы. Он с улыбкой вспомнил, как по дороге к пирсу ему чуть было не всучили симпатичный, но совершенно ненужный пейзаж работы местного художника. Алекс всегда страдал от назойливых продавцов, послать которых подальше ему мешало консервативное воспитание.
Другим поднимавшимся по трапу пассажирам яхты повезло значительно меньше. Носильщики доставили их вещи, но искать свои каюты им пришлось самим по не слишком бросающимся в глаза указателям, а встретиться и познакомиться с хозяевами праздника им удалось только через пару часов, когда яхта «Адриана», казалось, только недавно в заливе Гарица оторвавшись от своих младших сестер, парусных яхт, уже гордо следовала в открытом море. Каюты для пассажиров располагались на верхней палубе, на нижней палубе – кают-компания, камбуз, помещения для команды. Ну и рулевая рубка – мозговой центр яхты – тоже располагалась на нижней палубе. На корме и вдоль бортов стояли пока неубранные корзины с закупленными в городе солнечными фруктами – персиками, нектаринами, грушами и гранатами, между которыми пассажиры лавировали, как на настоящем восточном базаре.
Алекс за это время успел перезнакомиться с другими пассажирами. Среди них была компания молодёжи студенческого возраста, примерно двадцати одного-двадцати двух лет от роду: девушка по имени Кэнди и два парня – Милан и Роберт. Все черноволосые, подтянутые, смуглые. Со спортивными сумками в руках и с полотенцами на шеях и торсах. В отдельном багаже они везли акваланги для того, чтобы спускаться на морское дно. Парни выглядели такими крепкими южными красавцами, явными любимцами женщин. Алекс отметил их необычную для британцев чистую английскую речь, выдававшую в них иностранцев. Ребята признались, что прибыли прямо из французской столицы, где изучали курс в университете Сорбонны. Далее Алексу представили мистера Санджива Беди, коммивояжера-индуса, в белом сюртуке и без каких-то факирских штучек, в европейских путешествиях уже достаточно редко встречающихся. Преимущественно мужскую кампанию разбавили миловидная, но бледненькая и, видимо, давно скучавшая по солнечным лучам девушка лет девятнадцати со своей тётей. Последние были представлены как мисс Ло Макнил и миссис Амалия Уэнделл.
На их фоне Алекс выглядел и сам довольно экзотично с его длинными ногами в укороченных брючках, еле прикрывавших белые хлопковые гетры, в жилете и белой рубашке из льна. Он был похож на рыболова или любителя танцулек в стиле ретро, хотя на самом деле сердце Алекса лежало ни к тому и ни к другому, а к садоводству. Зато его костюм был тщательно выглажен. Для этого Алексу пришлось раздобыть утюг в янинском трактире и занять самый большой стол. За действиями Алекса тогда в трактире наблюдала целая ватага соседских мальчишек, которых удалось разогнать только с помощью родительских подзатыльников. Это не то, чтобы был самый лучший из костюмов Алекса. Просто именно так он одевался обычно в жаркую погоду, будь то курорты Французской Ривьеры, альпийские луга или африканские джунгли. Правда, в последнем случае костюм был бы дополнен пробковым шлемом.
Мисс Ло, впрочем, на Алекса даже не взглянула, потому что не могла оторвать глаз от загорелых парней. Тётушка в это время кричала ей почти в самое ухо:
– Если бы ты была порасторопнее, мне не пришлось бы нанимать этого лентяя, который ронял мои сумки через каждые пять шагов. Хорошо ещё, что нас подождали. Очень не люблю опаздывать, прямо ненавижу!
Алекс тут же уступил свой шезлонг раскрасневшейся от жары тёте. Обмахиваясь купленной на базаре шляпой – с неё даже не удосужились отклеить ценник, дама уселась, поблагодарила Алекса и подняла глаза к солнцу, словно умоляя о пощаде. Кованый чемодан индуса она поначалу приняла за удобную подставку для своих ног. Каково же было её удивление и негодование, когда индус поклонился, как и положено вышколенному слуге, а затем вырвал чемодан из-под ног дамы и понёс его вдоль борта до предоставленной в его полное распоряжение такой же, как и для неё самой, каюты! На счастье тётушки, тут же вмешались парни, поймали её улетевшую было шляпу и перенесли шезлонг вместе с охнувшей от испуга женщиной прямиком в спасительную тень. Заодно и познакомились с очаровательной племянницей, смутившейся от неожиданного внимания. Её лицо расцвело в пленительной улыбке, похожей на весенний цветок.