Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела

Сухомлинов Андрей Викторович

Отвечая на вопросы суда, Гоглидзе показал, что, будучи наркомом НКВД Грузии с ноября 1934 года по ноябрь 1938 года он постоянно держал Берия как первого секретаря ЦК КП Грузии в курсе всех дел о контрреволюционных преступлениях в республике, докладывал ему даже отдельные протоколы допросов и получал необходимые указания. Так, на одном из совещаний Берия, приехавший с совещания из Москвы, дал официальное указание на применение избиений и пыток к арестованным. Это было в 1937 году.

Кроме того, Гоглидзе рассказал о своей работе в составе «тройки» НКВД Грузии, о «лимитах» на аресты и расстрелы, спускаемых из Москвы Ежовым и Фриновским до 1938 года.

Из протокола судебного заседания видно, что Гоглидзе пытается смягчить свою вину, повторяя, что слишком доверял подчиненным и следователям, готовившим дела. Он также показал, что ничего не знает

о взаимоотношениях Берия и Орджоникидзе, но однажды слышал, как Берия «допускал в отношении Орджоникидзе неприязненные разговоры».

На вопрос, почему Берия активно продвигал его, Гоглидзе, по службе, ответил: потому, что Берия хорошо знал его по работе в НКВД Грузии.

Особое внимание суд уделил фактам избиений подследственных с причинением им телесных повреждений, вплоть до смерти, самоубийствам, имевшим место в те годы. Гоглидзе этого не отрицал. Кроме того, он подтвердил работу грузинского НКВД против «развертывания среди грузинской молодежи контрреволюционной деятельности». Подтвердил Гоглидзе и то, что велась работа в связи с подготовкой покушений на Берия. В действительности никаких покушений не было и не планировалось. Все протоколы о подготовке покушений на Берия Гоглидзе докладывал самому Берия и получал от него указания. Что касается решения «тройки» НКВД о расстреле жителей Мамукинской деревни, Гоглидзе показал, что это было сделано по докладу Кобулова, в котором утверждалось, что в деревне существовала кулацкая, антисоветская группа. Он поверил Кобулову, так как Кобулов сам происходил из этой деревни.

Гоглидзе рассказал и о том, что конфискованное имущество «врагов народа» направлялось в спецторг для сотрудников НКВД. Этот порядок был установлен еще тогда, когда наркомом НКВД Грузии был Берия. По поводу освобождения из тюрьмы в 1953 году сотрудников МВД Кузьмичева и Эйтингона [124] инициатива исходила от Берия.

Были оглашены показания сотрудника НКВД Каранадзе о том, что жены Гоглидзе, Беришвили, Кобулова ходили по квартирам арестованных и забирали приглянувшиеся вещи, а Беришвили и Кобулова однажды даже подрались из-за этих вещей.

124

Кузьмичев С.Ф. — один из руководителей Главного управления охраны МГБ (МВД) СССР. Эйтингон Н.А. — сотрудник отдела внешней разведки НКВД, который возглавлял П.А. Судоплатов, организатор и руководитель операции по ликвидации Л. Троцкого. — Примеч. ред.

Эти показания Гоглидзе не подтвердил.

Честно говоря, и я сомневаюсь. Видимо, Каранадзе здесь просто уж «перестарался».

Закончился допрос Гоглидзе, согласно записям в протоколе, так:

«Председатель Конев: Как видите, неопровержимые факты уличают вас в том, что вы были активным участником преступной деятельности изменнической группы заговорщиков, ставившей своей целью использовать органы МВД против Коммунистической партии и Правительства для захвата власти и ликвидации советского строя в СССР Причем Вы лично на протяжении многих лет были тесно связаны по преступной деятельности с главарем этой группы — врагом народа Берия и входили в ее основное ядро. Сейчас вы это признаете?

Гоглидзе: Я не признаю, что состоял в антисоветской группе, ставившей своей целью реставрацию капитализма в СССР.

Председатель Конев: Что вы еще можете сказать в дополнение к своим показаниям?

Гоглидзе: Должен сказать, что после ознакомления с делом в порядке ст. 206 УПК, я увидел Берия в совсем другом виде, чем раньше. Сейчас, несмотря на то, что я являюсь подсудимым по одному делу с Берия, я искренне рад, что Берия разоблачен и что теперь положен конец его преступной авантюристской деятельности.

Председатель Конев: Подсудимый Гоглидзе, садитесь. Объявляю перерыв на 15 минут. (11 час. 15 мин.)».

Ровно через 15 минут Конев поднял Кобулова. Вот как начался его допрос.

«Председатель Конев: Заседание суда продолжается.

Подсудимый Кобулов, вы признаете себя виновным в предъявленных вам обвинениях?

Кобулов: Никак нет, ни в чем.

Председатель Конев: А в чем же вы признаете себя виновным?

Кобулов: Я признаю себя виновным в том, что, работая в течение ряда лет с 1937 г. по 1938 г. в НКВД Грузии и 1938–1940 гг. — в Москве под руководством Берия, сам того не сознавая, исполнял

распоряжения Берия, которые, как я узнал на следствии, были преступными Берия украл мое доверие. Я ничего не знал, даже то, что Берия был контрразведчиком. Когда я получил об этом сведения от Агниашвили, то я доложил Гоглидзе. На следующий день Гоглидзе сказал мне, что все это известно партии, и я успокоился. Сейчас мне понятно, так же как и любому, что как Берия ни крутит, он все же является контрразведчиком. Я не знаю, как он втерся в Партию, но все, что я знал о нем, я сказал на следствии. Все, что мне известно о Берия самому, а так же со слов Людвигова, Ордынцева и Шария показывает, что Берия — карьерист, авантюрист и бонапартист, — все это после смерти И.В. Сталина выявилось гораздо резче, чем раньше. Я объясняю эти черты, характеризующие Берия, тем, что после смерти И.В. Сталина честолюбие Берия получило более сильное развитие. В это время он уже перестал говорить «мы» и все чаще употреблял «я». Ознакомившись с материалами дела, я пришел к выводу, что Берия подлец. Когда я читал материалы дела, я вдвойне возмущался его поведением. Во-вторых, он подвел Партию и Правительство и, кроме того, он опорочил и уничтожил мою жизнь. В деле имеется ряд неопровержимых фактов и доказательств его виновности и все-таки он крутит. Он крутит в целях сокрытия своей авантюристской карьеристической деятельности…»

Читаю эти показания Кобулова, и у меня возникают ощущения того, что слова Кобулова кто-то редактировал так, чтобы никаких сомнений в «негодяйстве» Берия не оставалось. Все написано гладко, красиво. Слова «партия» и «правительство» — с большой буквы, Сталин — обязательно с инициалами «И.В.».

Пойдем дальше.

«Председатель Конев: Продолжайте показывать о вражеской деятельности Берия против Партии, игнорировании им указаний Партии и Правительства.

Кобулов: Я докладываю, что в процессе следствия я не понимал, почему следователь с такой настойчивостью добивается от меня показаний о том, что я являюсь соучастником преступлений Берия и, как он говорил, участником заговорщической группы Берия. И — лишь только после того, как я познакомился с материалами дела, я понял следователя и сейчас соглашаюсь с ним.

К сожалению должен доложить, что вся эта грязь мне раньше не была известна.

Берия лицемерный двурушник. Он всегда носил маску единодушия с Партией, ее политикой. О чем-либо тайном он со мной никогда не говорил. Ибо мы не были настолько близки.

Однажды я, будучи у него на докладе, услышал телефонный разговор Берия с одним из руководителей Партии и Правительства, голос которого я узнал. Это было уже после смерти И В. Сталина. Этот человек очень душевно и тепло разговаривал с Берия и согласовывал важные вопросы. Я порадовался тому, что все идет хорошо и сказал об этом Берия, на что последний резко мне ответил: «А как же иначе. Давайте, что там у вас».

Ознакомившись с делом, я понял, что все это было показным согласием — маской двурушника».

В ходе допроса выяснялась деятельность Кобулова в 1953 году.

Кобулов подтвердил, что указания Мешику и Баскакову о сборе компрометирующих материалов на руководящих партийных работников Украины и Белоруссии исходили от Берия и он, Кобулов, расценивает это как «хулиганство». Назвал Берия Бонапартом и заговорщиком. Напомнил, что Берия приписал себе три года партийного стажа. Сказал, что Берия не имел «коммунистической скромности». На вопрос суда об истязаниях заключенных Кобулов ответил, что участвовал в избиениях арестованных, проводил аресты «основного состава руководящего ядра право-троцкистского подполья», но все это по указаниям Берия. Кобулов рассказа! что Берия сам приезжал на допросы, допрашивал арестованных, приказывал их избивать.

Во время допроса Кобулова неожиданно попросил «ремарку» Гоглидзе. Ему разрешили. Гоглидзе уточнил, что при допросе некоего Матикашвили первым удар нанес Берия, а затем уже Кобулов. Последний это подтвердил. У Берия же об этом почему-то не спросили ничего.

Признал Кобулов и неправильную кадровую работу в МВД, которую проводил Берия в 1953 году. Рассказал, что Берия предложил заменить в Белоруссии руководство ЦК — Патоличева на Зимянина. Рассказал, что был очевидцем, когда Берия говорил Мешику о необходимости назначать на руководящие посты на Украине «местных товарищей» вместо русских. Кобулов также рассказал об отзыве из-за границы резидентов по указанию Берия и необходимости назначить вместо них тех, кто знает иностранный язык. Было отозвано 22 человека.