Кто вы, профессор Амбридж?
Шрифт:
— Идите-ка, умойтесь, — сказала она, — и перестаньте переживать по пустякам. Уверена, профессор Снейп видит ваше старание и оценивает его по достоинству, разве нет?
— Угу… оценками…
— Ну уж простите, Чандлер, делать вам на уроке комплименты он не имеет права, это во-первых, — строго произнесла Марина Николаевна, — а во-вторых, такой уж у него стиль преподавания. Вот профессор Слагхорн — тот был щедр на похвалу, у него даже для абсолютных неумех находилось доброе слово, но… Когда такие слова расточают направо и налево,
— Ну… наверно, — шмыгнула носом Чандлер.
— Он что-нибудь еще сделал, когда назвал вашу оценку?
— Да… кажется… кивнул! — просияла девушка. — И, кажется, даже немножко улыбнулся….
«Ага. Кивнул — один раз, сказал «ха-ха», два раза», — невольно вспомнила Марина Николаевна, но вслух сказала:
— Вот видите. И стоило так расстраиваться? А теперь идите, умойтесь, в самом деле, иначе у вас нос распухнет, а вам уже на следующее занятие пора!
— Да… да… спасибо, мадам Амбридж! Я вам верну платок…
— Оставьте себе, у меня еще есть, — вздохнула она, глядя вслед Чандлер, потом развернулась и направилась в кабинет Снейпа.
— Войдите! — отозвался он на стук. — А, это вы, Амбридж… Явились за своей частью добычи?
— Вы же передали ее мистеру Малфою, чтобы тот инвестировал в разработку ученических котлов уменьшенной емкости, верно? — она дождалась кивка и добавила: — Но я обещала финансировать это из своей доли, а не отдать ее целиком!
— А мы процент не оговаривали, — нагло ответил Снейп, — поэтому я интерпретировал ваши слова как согласие отдать всю выручку за добычу на нужды британских котлопромышленников. И вообще, Амбридж, я слышал, вы представлены к награде, что вам эти пошлые деньги?
— От мистера Малфоя слышали, полагаю? — Марина Николаевна без приглашения заняла свободное кресло. — Ну что ж, на этот раз ваша взяла. Впредь я буду тщательнее следить за словами. Впрочем, вы не угадали, Снейп, я пришла поговорить вовсе не о деньгах.
— А о чем же?
— О девушках. Ваших ученицах, если конкретнее.
— Не понял… — нахмурился Снейп, и Марина Николаевна пересказала ему только что увиденную сценку. — Ну, знаете, Амбридж, в мои должностные обязанности не входит угадывать, что творится в головах у девиц! Я не прорицатель, в конце концов… Оценку я не тем тоном огласил, ну надо же!
— Да, вы не прорицатель, но вы преподаватель, — вкрадчиво произнесла она, — и вы, хочу вам напомнить, мужчина.
— Я вас не понимаю, Амбридж.
— Снейп, — тяжело вздохнула она, — вы преподаете четырнадцать лет и до сих пор не знаете, что девушки в определенном возрасте испытывают острую потребность во влюбленности? Причем объектом этой влюбленности может стать абсолютно кто угодно! Кому-то хватает сверстников, а кто-то потихоньку вздыхает о преподавателях…
— Да бросьте вы! — неверяще сказал он.
— Я серьезно говорю. Даже по увечному Грюму сохли девушки, я слышала разговоры.
— О господи… — тот закрыл лицо обеими руками, потом развел пальцы, чтобы посмотреть на собеседницу и спросил: — Что, правда?
— Истинная.
— Вот мне только этого и не хватало…
— Снейп, вы что, в самом деле никогда не обращали на это внимания? — поразилась Марина Николаевна.
— Вообще-то, я в школе не за тем, чтобы на девушек заглядываться!
— Да не заглядываться, чтоб вам, а… — тут она тоже закрыла лицо руками и глухо спросила: — Слова «возрастная психология и педагогика» вам о чем-нибудь говорят? Нет? Я так и знала… Ладно. Тогда так… Снейп, если вы видите, что девушка из кожи вон лезет на ваших занятиях и ловит каждое ваше слово, потрудитесь хотя бы одобрительно ей кивнуть. Если хватит сил, можете улыбнуться… хотя нет, лучше посмотреть со значением. Этого будет вполне достаточно, остальное она сама домыслит.
— Главное, чтобы она не домыслила свадьбу и пятерых детишек, — с содроганием произнес он.
— В этом возрасте большинство все-таки думает о романтике, — заверила Марина Николаевна. — Страстные признания, тайные свидания, вздохи при луне, глубоко упрятанная в душе страсть, первый поцелуй… Вы что, никогда подростком не были?
— Был, — мрачно ответил Снейп. — Но я не девушка.
— Ах да, юношей интересует немного иное…
— Например, Темные искусства, — не выдержал он. — Вы это хотели услышать, Амбридж?
— Да бог с вами, Снейп! — удивилась она. — Я к тому, что юноши больше интересуются… кхе-кхе… физикой, а не лирикой, если можно так выразиться.
— Возможно, — сухо сказал Снейп и встал. — Воспитательная беседа окончена, я надеюсь?
— Да, — Марина Николаевна тоже поднялась. — Будьте чуть поприветливее с девочками и, уверяю, они обставят парней на всех экзаменах!
— Непременно последую вашему совету, Амбридж, — ответил он и галантно распахнул перед ней дверь. — Не смею вас более задерживать.
В том, что Снейп все-таки последовал совету, Марина Николаевна убедилась, когда пару дней спустя повстречала в коридоре Чандлер, которая неслась куда-то с охапкой учебников и чуть не сшибла Генерального инспектора.
— Аккуратнее, мисс Чандлер, — строго сказала та, подобрав книгу. — Что это у вас? Зелья, продвинутый курс?
— Да, мадам! — та широко улыбнулась. — Я же собираюсь учиться на медика в Мунго, и вот профессор дал мне разрешение взять книгу из Запретной секции… при поступлении пригодится!