Кто вы, юкагиры
Шрифт:
Анюйские юкагиры и ламуты весной практиковали добычу диких оленей в загонах из ременных сетей. Обнаружив большое стадо, охотники огораживали сетью близлежащий холм, поросший деревьями, и гнали оленей в ловушку, оставив в ней узкий проход. В ширину такая сеть достигала примерно 2 м, а в длину — 2 км (ширина ячеи была около 30 см). Она составлялась из нескольких сетей, принадлежавших отдельным охотникам. Таким способом еще в начале XIX в. удавалось добывать больше сотни оленей за один раз.
Промысел диких оленей и сейчас существует в Северной Якутии, хотя и не в таких масштабах, как прежде. В 1971–1972 гг. местные оленеводческие
Юкагирский нож с ножнами
На побережье Ледовитого океана в XVIII–XIX вв. был широко распространен промысел диких гусей и уток, которые в период линьки становятся легкой добычей охотника.
«Быстрота и проворство, с какими туземцы преследуют разбегающихся в разные стороны гусей, беспрерывно действуя палкой по всем направлениям, заслуживают удивления, — писал Матюшкин, лично участвовавший в такой охоте. — Вообще гусиная охота представляет оригинальную и необыкновенную картину, несколько напоминающую поколку оленей в воде»{69}. Правда, самому Матюшкину удалось убить палкой лишь одного гуся…
Оседлые жители нижней Колымы — безоленные юкагиры (переселившиеся туда в свое время с Анадыря чуванцы и ходынцы), а также русские старожилы — запасались гусями и утками на озере Сен-Кель, расположенном в Западной тундре. На берегу озера они устраивали загон, переходящий в длинный коридор. Коридор вел к соседнему озеру и, круто обрываясь, заканчивался круглой площадкой, огороженной кольями с наброшенными на них сетями.
К началу промысла гуси уже успевали подкормиться и набрать жиру, но их маховые крылья еще не отрастали настолько, чтобы птицы могли улететь.
Гуси хитры и осторожны. Поэтому охотники были постоянно начеку, особенно ночью. Костров не разводили, разговаривали шепотом. И все-таки, несмотря на принятые меры, птицы нередко успевали заподозрить неладное. Если охотники бездействовали, ночью все «стадо» выходило на берег и в совершенном безмолвии удирало через кустарники к ближайшему соседнему озеру.
Начиная отлов гусей, охотники разбивались на три группы: одни направлялись в загон, другие занимали позиции вне его, третьи отплывали на середину озера. Заметив эти приготовления, птицы сбивались в большую стаю, и охотники в лодках мало-помалу гнали ее к тому берегу, где находился замаскированный ветвями загон. Попав в него, гуси устремлялись по коридору к соседнему озеру, но оказывались в ловушке, буквально падая в нее…
«Сторожа», дежурившие с внешней стороны загона, вооруженные длинными тонкими палками, в случае надобности, точно кегли, метали их в убегающих птиц, одним ударом сбивая сразу двух или трех.
Случалось, что гуси, медленно подплывавшие к загону, вдруг замечали опасность. Они разом поворачивали обратно, и тогда людям, сидевшим в лодках, приходилось туго. Стоило нескольким тяжелым птицам сесть на челнок, как он опрокидывался. Охотник в таком случае шел ко дну, поскольку ни русские старожилы, ни юкагиры обычно плавать не
Промысел линной птицы в удачные годы приносил жителям нижней Колымы до 30–40 тыс. гусей и уток.
Из гуся вынимали кости и внутрь вкладывали еще две тушки, свернутые в трубку. Утку ощипывали, потрошили, разрезали вдоль позвоночника и, распластав, солили в бочках. Невыпотрошенпую птицу, как и рыбу, сохраняли в ямах, вырытых в слое вечной мерзлоты. К весне она успевала основательно «прокиснуть». Это не смущало местных жителей, зато смущало приезжих… Майдель, попробовавший продукцию колымчан, не пришел от нее в восторг. Он сообщает, что ему лишь «с трудом» удалось выбрать из большого количества заготовленной птицы несколько хорошо сохранившихся тушек.
Интересный способ охоты на гусей существовал в конце XIX в. у смешанного оседлого населения Анадыря. А. Е. Дьячков описывает его следующим образом: «Гусей ловят шатиною; шатина — наподобие стрелы, на переднем ее конце привязываются четыре железных зубца, на заднем делается маленькая дырочка. Охотник держит дощечку длиной в три четверти аршина (приблизительно полметра. — В. Т.) с рукояткою на одном конце и головкою на другом; в головку вбивается чуть заметный гвоздик; на эту дощечку кладется шатина, так что дырочка приходится на гвоздик. Охотник подымает снаряд правой рукой над головой и бросает шатину в ныряющего гуся»{70}.
Примерно такое же приспособление С. А. Бутурлин видел у юкагиров нижней Колымы и Индигирки: это была медная доска, на одном конце которой имелось отверстие для копья, «чтобы усилить размах руки». Перед нами — вариант известной в прошлом всем тундровым юкагирам копьеметалки, представляющей собой древнейшее изобретение человечества.
Юкагиры-оленеводы охотились на водоплавающую дичь с ружьем и луком, сетями и петлями. Лииных гусей и уток они травили собаками, ловили руками и били палками, но, конечно, не в таких количествах, как оседлое население.
Охотясь с луком, юкагиры использовали стрелы с наконечником в виде вилки, заточенным с внутренней стороны, а также стрелы с деревянным утолщением на конце, которое оглушало птицу.
Юкагиры достигли высокой степени совершенства в промысле водоплавающей птицы. В 1909 г. юкагирский староста Егор Варакин (нижняя Индигирка) продемонстрировал свое искусство участникам экспедиции геолога К. А. Воллосовича: он «ловко подкрался» к стае уток на краю озера и «с одного выстрела убил трех и одну ранил»{71}.
ДОБЫТЧИКИ «МЯГКОГО ЗОЛОТА»
Юкагиры охотились не только ради добывания пищи. Обязанные платить ясак пушниной, они промышляли и «мягкую рухлядь», которую теперь более изящно именуют «мягким золотом».
К приходу русских в Северной Якутии водилось много соболя, но к последней четверти XVII в. он был почти полностью выбит. В 1678–1679 гг. ясачные алазейские юкагиры писали в своей челобитной: «А в нашей земле соболей промышлять негде, судом божьим соболя не стало. Только мы, что упромышляем у моря, на тундре и на озерах, зверей — диких оленей, и с тех оленей постель (шкуру, — В. Т.), и недорослей (молодых оленей. — В. Т.), и ровдуг, и мяс оленьих продадим руским людей на соболи и теми собольми… ясак платим»{72}.