Кто закажет реквием
Шрифт:
— Да, — Бирюков в одну секунду успел отметить, что одета она весьма богато, но неброско, со вкусом, с чувством меры, с фантазией. И сапоги в тон черной суконной юбке, и куртка черная кожаная гармонирует с шалью на плечах, где цвета черные, красные и синие. Словом, все детали составляют то, что французы иазывают «ensemble». Лицо у женщины широкое, но миловидное, с пропорциональными, правильными чертами, это лицо и взгляд больших серых глаз странным образом внушали чувство безмятежности и покоя, что можно было выразить двумя фразами: «Все проходит.
Золотистое свечение великолепного осеннего дня, бездонное синее небо, колодец которого открывался из теснины улицы, цветастая шаль на плечах женщины, ее светлые волосы, ее румянец (наверняка косметика не присутствовала вовсе)_— все это подействовало на Бирюкова так, что он на несколько секунд забыл, зачем, собственно, сюда пришел и какие у него сейчас существуют заботы.
— Итак, — сказал он, словно бы нехотя спускаясь на земную твердь, — это вы мне звонили около часа назад?
— Да, — голос ее был узнаваемым, словно Бирюков слышал его не на протяжении нескольких минут один раз в жизни, а по меньшей мере каждый день в течение нескольких месяцев.
— Вы и в самом деле можете сообщить мне нечто важное? — спросил он, глядя прямо в глаза незнакомки.
— Разумеется, не дурачить же я вас собралась. Наверное, нам надо куда-нибудь отойти.
— Правильно, — Бирюков быстро огляделся. — вон тот скверик, наверное, подойдет...
Он хотел еще что-то добавить, но не успел — какое-то постороннее движение случилось, он успел поймать его периферийным зрением.
И от этого мимолетного мельтешения вдруг наступил разлад во всем. Женщина еще смотрела на него, но взгляд ее потерял осмысленное выражение. Только натренированная реакция позволила Бирюкову подхватить падающее тело. У него было чувство, что поймал он на руки большую тряпичную куклу.
— Эй, вам нехорошо? — фраза эта вырвалась у Бирюкова по инерции, почти рефлекторно.
Он держал тело женщины, успев просунуть руки ей под мышки, ощущая какую-то неживую уже тяжесть, В следующую секунду он догадался перетащить женщину к ступенькам попытался усадить. Но верхняя часть ее тела валилась, стоило только чуть-чуть ослабить поддержку.
Прохожие — да и то не все — бросали взгляды, в которых не было не то что интереса, но даже более или менее живого любопытства. «Знаем, видели, можно было бы что-нибудь и пооригинальнее изобразить», — словно бы говорили их взгляды.
Бирюков подумал о том, что грохнись и он сейчас посреди тротуара, все только обходили бы его, изредка лишь удостаивая вниманием с виде беглого осмотра.
«Вот ведь гады», — безо всякой злости, только с непонятной для самого себя усталостью подумал Бирюков.
Через секунду рядом с ним возник Клюев.
— Быстро заносим ее внутрь почтамта, — сказал он. — Лучше всего будет сказать, что ты оказался с нею рядом чисто случайно.
Бирюков подхватил женщину под руки сзади, Клюев, взялся за ее обтянутые мягкой кожей сапог щиколотки. Им без особого труда удалось занести в здание почтамта тело — Бирюков уже понял,
Клюев, отыскав взглядом телефон-автомат, достаточно невежливо оттер от него крупного рыхловатого парня, который в первое мгновение хотел было активно возмутиться, то есть, начать физически воздействовать на этого довольно щупловатого на вид черноусого нахала путем битья его о стену, но потом, словно вдруг вспомнив о чем-то, покорно отошел в сторону.
Бирюков же, повинуясь какому-то безотчетному чувству, почти чисто рефлекторно скользнул рукой в карман куртки женщины и сразу нащупал корешок записной книжки. Воровато оглянувшись, он быстро переправил находку в свой карман.
Когда Клюев вернулся к нему, Бирюкову уже удалось разместить тело женщины таким образом, чтобы оно не сваливалось, подперев его с одной стороны довольно массивным креслом, а с другой еще более массивным столом. Клюев сообщил:
— Я в «скорую» позвонил, сказал, что женщине здесь плохо стало. Может быть, не пройдет и получаса, как они приедут. Ну да, судя по ее виду, ей это уже безразлично.
— Да, — мрачно согласился Бирюков. — Мертвее, как говорится, не бывает. Но нас, наверное, засекли.
— Кто?
— Те, кто это сделал.
Он, прикрыв собой спину женщины от любопытных взглядов, быстро показал Клюеву на крохотную дырочку в ровной, натянувшейся на упругой плоти черной коже.
— Видишь, не за гвоздь же она зацепилась.
— Нам надо исчезать, — тихо произнес Клюев.
— Конечно, хотя может статься, что не один ты фиксировал события. Однако время выиграть мы должны. Двигайся к выходу, я пойду следом за тобой.
Он пошел к окошку, в котором скучала густо накрашенная девица в серо-голубом мохеровом свитере.
— Девушка, вызовите, пожалуйста, «скорую», а может быть, еще и милицию — вон, видите, с женщиной что-то случилось, Сидела и вдруг рухнула.
Он ждал, когда девица скажет: «Все же не так было, это вы с каким-то мужчиной, черным, усатым, ее сюда занесли». Но она не сказала это. Наверное, мало кто вообще обратил внимание на происшествие. Расшевелить эту публику могло, пожалуй, только падение потолка.
— А?.. — девица вопросительно посмотрела на него, потом перевела взгляд на телефон-автомат в зале.
— Боюсь, по нему вообще никуда нельзя дозвониться, — Девица все же привстала и посмотрела сначала на телефон-автомат, потом на женщину за столом, словно желая убедиться в том, что клиент ее не разыгрывает. Только после этого она нехотя потянулась к телефону.
Бирюков быстро пересек зал, в двери едва не столкнувшись с массивной дамой, возмущенно вскинувшей на него взгляд злых, увеличенных стеклами очков глаз.
«Эта жирная мегера меня наверняка запомнила. Такие всегда оказываются свидетелями. Зря я так спешил, елы-палы. Подарочек для ментов получится: хладное тело, а от него стремглав убегает мужик с довольно запоминающейся внешностью.»