Кто здесь главный? (Я)
Шрифт:
…
— И счет три два в пользу Эгиля! — прозвучал под пологом леса мой довольный голос.
— Ярвен, ты можешь помолчать?
— Не переживай, Шартак, ты еще нагонишь нашего скальда, — как мог поддержал я товарища, вращая ворот арбалета.
В то же время слух уловил новые щелчки тетивы, азартные голоса. Что вообще происходило? Сафари на обезьян! Причем дело это оказалось настолько простым, что превратилось из тяжелой миссии в забаву. Доставлявшие неприятности ламиям макаки оказались тупыми и слабыми. Может у них имелась хорошая защита от магии, но никак не от
Наконец перезарядив арбалет, я оглядел окрестности, выглядывая хорошую цель. Однако стоило увидеть макаку, как та тут же рухнула со стрелой в глазу. То же случилось и со следующей. Кажется, в отряде все, совершенно все стреляли лучше меня.
«Зато я умею махать секирой» — постарался себя ободрить.
Очередная обезьяна показалась в поле зрения. Я навел на нее оружие, но… на этот раз меня определил фелин, ловко вогнавший стрелу в горло зверю.
— И Шартак сровнял счет! — провозгласил как профессиональный футбольный комментатор.
И чтобы там фелин не говорил, а довольной усмешки ему скрыть не удалось. Моего товарища также захватило соревнование.
Впрочем, бесконечной генерации обезьян не существовало. И в какой-то момент их напор все же иссяк. Но вот сообщения Системы о выполнении задания так и не появилось. Дело все еще не было выполнено. А значит, либо нам предстояло обыскать половину леса, истребляя хвостатых, либо у этих существ имелось логово. И я совершенно отчетливо надеялся на второй вариант и в то же время оказался перед проблемой отыскать базу врага. Ламии о ее местонахождении не знали. Проводница только смогла отвести в область леса, где обезьяны буйствовали сильней всего. Можно было бы рассыпаться цепью и прочесать ближайшую местность, но разделяться не хотелось, да и был этот подход слишком долгим. Хотелось проделать все быстро и с умом. А кто в моем войске отвечал за разведку? Правильно — гарпии.
Раскрыв карту, я приказал летчицам, до того парившим над отрядом, разойтись в стороны и присмотреться к происходившему внизу. Лес под крыльями гарпий являлся почти тропическим, крайне густым. Однако обезьяны передвигались по верхним ярусам, так что то и дело попадались в поле зрения разведчиц, требовалось только отследить их наибольшую концентрацию. И сделать это удалось сравнительно быстро. Уже спустя несколько минут я обнаружил рядом сразу шесть красных точек, расположившихся на одном из самых больших деревьев в лесу. Причем находились они всего в семистах метрах к востоку от нас. Охота обещала закончиться быстро.
Вскоре отряд направился к нужному месту. Для меня это стало тем еще испытанием. Быть крутым, могучего вида минотавром здорово. Но, зачастую, неудобно. Из-за роста и ширины плеч через заросли приходилось прорываться едва ли не с боем. Благо дурной силы на это дело хватало и идти пришлось не далеко. Уже вскоре мы вышли к исполинскому дереву, выглядевшему местным зеленым царем. Его ствол не смогли бы охватить пятеро человек, а ветви раскинулись настолько широко, что сумели оттеснить всех конкурентов за жизненное пространство. Ну а на самом дереве обнаружились те, кого мы и искали — обезьяны. Причем матерые, по крупнее убитых ранее. Не то чтобы это что-то меняло.
— Эй,
Ответом мне стали визгливые крики.
— Я твой дом труба шатал! — заявил оппоненту, хорошенько вдарив ладонью в ствол дерева.
Зеленый исполин чуть пошатнулся, зашелестел листвой. Все же сила во мне имелась немереная. И эта демонстрация жильцам очень не понравилась. Обезьяньи визги приняли возмущенную форму. Но вот беда, слезать вниз макаки не спешили, а пристрелить их оказалось делом сложным. После первой убитой особи, остальные попрятались в листве, не желая подставляться под стрелы. Можно было бы напустить на них гарпий, но я опасался за жизни своих подопечных. Все же в логове на самом деле должны были обитать самые матерые существа. Мало ли, какими они обладали способностями? А ведь гарпии не слишком хороши в схватке. Их главное умение — удар с небес, зачастую смертельный для жертвы, но вот как раз его-то применить против обезьян возможности не представлялось. Те прятались не только от стрел.
Ну что же, если гора не идет к Магомеду, Магомед придет и опрокинет гору!
Решив так, я по крепче взял в руки секиру, приметил подходящее место, но ударить не успел. «Остановись!» — раздался голос в моей голове. Прозвучал он столь внезапно, что я едва не растянулся на земле, вынужденный сдерживать инерцию. Затем недоуменно оглянулся по сторонам, но наткнулся на спокойные лица подчиненных. Ну как спокойные, на некоторых из них мелькнула тень недоумения, явно вызванная моим странным поведением. Но именно что на некоторых, большинство я уже сумел приучить к своей неадекватности. Я молодец!
Итак, есть два варианта. Первый — голос просто послышался. Второй — я сошел с ума — какая досада! Третий — ко мне действительно обратились по ментальной связи. Как-то переживать насчет второй возможности явно не стоило. Легкая сумасшедшинка мне не повредит. Ну а все остальные возможности проверить было легко. Итак, я вновь замахнулся секирой.
«Остановись, не руби меня!» — вновь прозвучало в голове.
— Ага, значит со мной заговорило дерево?
«Да, я разумно и хочу жить, не убивай меня!»
— А какой смысл мне останавливаться? Ты дало приют врагам, а значит, являешься соучастником. Так еще и мешаешь разобраться с неприятелями.
«Прошу…»
— Какой мне с этого профит? Давай, говори. Я меркантильное, грубое существо и вообще викинг.
На меня уже начали коситься. Кажется, разговор с растениями стал некой новой вехой, демонстрирующей безумие их вождя. Может попросить дерево с кем-нибудь еще поговорить? Да нет, так будет не интересно.
«Я могу быть полезным» — между тем раздался взволнованный голос. — «Я выращиваю плоды, их очень любят звери».
— Не вижу никаких плодов. Да и какие у них свойства? Может на тебе какая дичка горькая растет?
«Мои плоды очень вкусны. И они полезны, после их съедения звери становятся бодрее, их раны заживают быстрей» — раздалось с обидой в ответ. — «А нет плодов, потому что все съели обезьяны».
Я задумался. По идее, если плоды действительно обладали ценными свойствами, лишаться их не следовало. Тем более одно дело портить флору, к которой особого пиетета я не питал, и другое убивать разумное существо. Крохотная, давно забившаяся в угол совесть говорила о том, что так поступать не хорошо. Однако куда громче вещавшая жадность настаивала, что из ситуации следовало извлечь максимум выгоды.