Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых
Шрифт:
И Арчибальд не нашелся что ответить. Кротко и виновато глянув на Мурыську, он молча ушёл в дом. А бесстрашный бульдог Сироп впервые в жизни облаял собственную хозяйку.
Мурыська от обиды разом разлюбила Арчибальда. Нежно распрощавшись с Сиропом и его миской, она ушла из знакомого двора и несколько дней блуждала по городу. А потом нашла уютный чердак с продавленным креслом, где поселилась и родила четырёх котят.
Вечером за ужином Люба неохотно ковырялась вилкой в тарелке с тушёной капустой.
– Мам! Пап! А вы любите кошек?
– Кошек? Ммм… – Папа неуверенно
– Ну, понимаешь… – Люба сделала паузу и делано равнодушно посмотрела в окно. – Вот если бы, допустим, нам завести кошку? Например, с котятами. Очень хорошую серую кошку, её Мурыськой зовут. И четверых котят, – тут Люба оживилась и посмотрела на родителей снизу вверх. – Давайте их всех заведём, а?
Мама с папой почему-то дружно поперхнулись и принялись кашлять, поочередно стуча друг друга по спине. Несколько секунд потом они переглядывались между собой, не желая начинать говорить.
– Нет, – решила пояснить Люба, – Мурыська – она правда очень хорошая. В полосочку. А на чердаке ей темно и холодно, и из кресла там пружины торчат…
Мама с папой закашлялись пуще прежнего, и лица у обоих при этом как-то вытянулись.
– Доченька… – Мама с трудом проглотила слюну и осторожно спросила: – Доченька. А что ты делала на чердаке?
– Мурыську смотрела, – честно ответила Люба.
– Та-а-ак, – протянул папа. – А кто тебе про Мурыську рассказал?
– Ну… – Люба замялась. Прямо за папиной табуреткой маячила Нюся, отчаянно мотала головой и прикладывала палец к губам. – Так… одна подружка. Из нашего дома.
– Подружка. – Папа нахмурился. – И как её зовут, эту подружку? И откуда она взялась?
– Ну из дома же взялась… Ну, Нюся её зовут… Ну какая разница, вы же её всё равно не знаете!
Нюся за папиной спиной пофиолетовела от возмущения, топнула ногой, погрозила кулаком, потом резко развернулась и исчезла в стене.
– Да вот мы бы и хотели узнать… – Папа выглядел растерянным.
– Знаешь что, родная, – ласково сказала мама, – в следующий раз пригласи эту Нюсю к нам на чай. Мы не станем её ругать, но должны же мы познакомиться с твоей подружкой.
– Не о том вы думаете, мам, – горько сказала Люба. – Я ведь насчет кошки! Ей там грустно!
– Нюсь! Ну, Нюсь! – Люба сидела на полу у шкафа. – Ну, Нюсь! Я ведь нечаянно…
– За нечаянно бьют отчаянно! – глухо донеслось из-за шкафа.
– Ну я ж им не сказала, кто ты! И они бы всё равно не поверили!
– Вот именно! А я не люблю, когда в меня не верят! Твои родители – обыкновенные взрослые! И ты обещала им не говорить!
– Нюсь… а завтра суббота. Хочешь, я попрошу, и мама эклеров напечёт? Знаешь, какие у мамы эклеры? С кремом из сгущённых сливок, с ванилью! И сверху шоколадом посыпаны. У-у-у-у…
– Эклеров? – Из-за шкафа показался кончик фиолетового носа.
– Ага. И половину тебе отдам.
– Хмм… Половину одного эклера или половину всех эклеров? – на всякий случай уточнила Нюся, выбираясь из-за шкафа и всё ещё слегка хмурясь.
– Сколько хочешь! – обрадовалась Люба. – Мир?
– Мир, – буркнула Нюся, уже слегка зеленея. – Только насчет эклеров – смотри, обещала.
– Любушка? – Мама приоткрыла дверь детской. – Ты знаешь, мы посовещались с папой.
– А как же Мурыська? – расстроилась Люба. – И остальные котята? Представляешь, как моему котёнку будет грустно знать, что его братики, и сестрички, и мама – на чердаке сидят, голодные, и даже погладить их некому?
– Ох… Милая, мы не можем взять в дом пятерых кошек разом. А знаешь что? Мы постараемся найти для них хозяев. Напишем объявление и повесим в подъезде – наверняка найдется ещё кто-нибудь, кому очень нужна кошка. Согласна?
– Согласна!
Люба, конечно, пообещала маме никогда больше одна на чердак не ходить. Но она-то ходила вдвоем с Нюсей! И потом, совершенно невозможно было бросить кошачье семейство на произвол судьбы. Поэтому она каждый день брала в холодильнике немного молока или сметаны и ходила на чердак. Вместе с Нюсей они быстро придумали имена всем малышам. Снежка получила имя за свою расцветку; у Глазки были огромные ярко-зелёные глаза; единственный мальчик Драчун всё время с кем-нибудь дрался; ну а Тихоня была, понятное дело, самой тихой. Ей вечно доставалось меньше всех сметаны и молока, потому что её от миски всегда отталкивали. Люба её жалела и старалась кормить отдельно от всех.
– Ну выбирай! – сказал папа. Они с Любой стояли на чердаке у продавленного кресла, где по-прежнему гордо возлежала кошка Мурыська и копошились четверо слегка подросших котят.
– Снежка, Глазка, Драчун и Тихоня, – перечислила Люба. Снежка была белоснежная, Глазка – угольно-черная, Драчун – огненно-рыжий, а вот расцветку Тихони определить было непросто. В основном она была тёмно-серая, но в светло-серых, чёрных и рыжих разводах по всему телу. Но вот как можно выбрать из четверых чудесных котят всего одного?
– По-моему, вот этот, беленький, вполне даже ничего… – нерешительно начал папа. – Или ты хочешь рыжего? Только, прошу тебя, не бери пегого, – папа даже затряс головой и негромко добавил: – Это, пожалуй, самый страшненький котенок, которого я видел в своей жизни…
«Самой страшненькой» была, конечно, Тихоня. И Люба сразу поняла, что именно без Тихони дальнейшая её жизнь совершенно бессмысленна.
– Этот! – уверенно провозгласила она. – И нечего обзывать мою новую кошку. Она красивая. Тишенька, – обратилась она к котёнку, – ты папу не слушай. Он в женской красоте ну ничегошеньки не понимает. А ты – очень-очень красивая. Одна из самых красивых кошек на свете!
– Вот! – гордо сказала Люба, когда мама открыла дверь квартиры. – Это – Тихоня.
– Ой! – испугалась мама. – Э-э-э-э. Кхм. Какая… интересная кошечка. Кстати! Я говорила с соседями, Славиными. Они хотят забрать котёнка-мальчика.
– Вот и хорошо, – буркнула Люба. – А то этот Драчун вечно девочек обижает.
Глава шестая
Cтарая ведьма