Ку-дар
Шрифт:
Пришлось объяснить, что фраза метафорическая и подразумевает совершенно другое.
— Он очень любит бои, — вспомнила Камисса, — даже заключает сделки на победу своих «ихи-ри».
— А вот это другой разговор, если дер так любит бои, может, не откажется поставить на победу своего воина участок земли у реки. Только что мы можем поставить с нашей стороны? Дер не согласится на бой без добычи в случае выигрыша.
— Ты мой муж, можешь ставить, что захочешь, — Камисса пригубила вино, — для меня главное, чтобы ты был моим.
— Не станем торопиться с этим, следует все обдумать. Как давно ты была в Кара-Ач в последний раз? Может, нам съездить туда и провести ревизию торговых
— Ревизию? Это что? — моя жена, похоже, совсем не разбиралась в торговых делах. Сирдах своеобразный мир, и обман здесь встречается редко, но доверять настолько, чтобы ни разу не проверить отчетность? На такое я не мог закрыть глаза. Напрасно Камисса меня убеждала, что ее люди в Кара-Ач не посмеют обмануть, я все же настоял на поездке со следующей партией продукции. Непосредственно сама ревизия служила лишь предлогом: мне хотелось посетить город, где располагалась резиденция Сирдария.
Во мне боролись два человека: один — счастливый муж, второй — человек, поклявшийся разрушить кастовость Сирдаха. С того момента, как я стал «ихи-ри», не проходило и дня, чтобы мои планы насчет Сирдаха не менялись. Каждый раз, видя в городе ку-дара с опущенной головой и нервной походкой, вспоминал про клятву. Наслаждаясь объятиями молодой жены, ругал себя за глупость, понимая, что мое положение надо ценить. Мне выпал второй шанс на жизнь, и пусть я попал в тело ку-дара, но чуть больше чем за полгода все изменилось. У меня есть почетный статус «ихи-ри», красавица жена и довольно нехилое состояние. Живи себе в свое удовольствие, преумножай богатство и плоди детей. Но что-то, скорее всего совесть, не давала забыться, вспоминая горящую Напусу.
Торговый караван Камиссы должен был отправиться в Кара-Ач через три дня: скупленные у мелких фермеров мясо и молоко проходили первичную обработку, доходя до состояния полуфабрикатов. Свежее молоко и мясо сохранялись лишь один день: страшная жара портила продукты, если не принять меры по их сохранности. Сыры и копченные мясные изделия помещались в бочки, ценимые практически на вес золота, и транспортировались в растворе соли. Большинство населения пользовалось глиняными сосудами, вследствие неимоверно большой цены на деревянные бочки и кадки.
Обеденный сирд прошел, и температура на улице стала приемлемой: Барг и Урс сидели в тени под пологом, играя мечами. Оба брата были благодарны, что им не пришлось искать работу, всячески подчеркивая свою преданность. Вот и сейчас при виде меня вскочили, устремляясь навстречу, словно я подвергался опасности.
— Скоро мы поедем в Кара-Ач, в дороге всякое может случиться, будем тренироваться деревянными мечами. — Деревянные мечи вручались всем выпускникам школы Керал-Мака как напоминание о том, с чего они начинали. Ценность таких мечей выше железных, железной руды в Сирдахе очень много, чего не скажешь о деревьях. В городе росли деревья, но все они успевали «сгореть» прежде, чем на них успевали созреть плоды. Ровно на один месяц после проливных дождей Селаада деревья покрывались листочками, и затем сбрасывали их, спасаясь от безжалостного сирда.
За этот месяц после дождей пустыня успевала превратиться в зеленое море с высокой густой травой. Это был месяц массового выгула скота и уборки урожая злаковых. За месяц пшеница и ячмень успевали вырасти и созреть, а трава поднималась по грудь человеку. Это был месяц адского труда для «дех-ни» и ку-даров: люди выпасали скот, параллельно кося траву в гигантских объемах. Заготовленного сена хватала до следующего Селаада, наступающего через пять с половиной-шесть месяцев.
Сирдах похож на ад на Земле, с той лишь разницей, что в Сирдахе еще можно жить и порой неплохо. Здесь имелась река, вдоль
Тренировка с Баргом и Урсом продлилась почти четверть сирда. Оба старались, но силы, с учетом моей скорости, были неравны. Сегодня мне снова захотелось поплескаться в реке, отдав мечи Урсу, чтобы занес в дом, вместе с Баргом отправился к городским воротам. Убийца подстерегал меня за углом большого дома: в этом месте три улицы сходились под неправильным углом, образуя небольшую площадь. Едва мы с Баргом вышли из своего проулка, чтобы, перейдя площадь, спуститься по центральной улице к воротам, как сбоку метнулась тень. В ускорение я перешел непроизвольно, даже не осознав опасности. Успев отскочить, я спокойно перехватил руку с коротким кинжалом, выворачивая ее в сторону атакующего. Его прыжок был так силен, что я не рассчитал: лезвие кинжала погрузилось в грудь убийце по самую рукоятку.
Глава 19. Кара-Ач
Три дня, предшествовавшие поездке в Кара-Ач прошли в тренировках с моей стороны и в хлопотах со стороны Камиссы. Требовалось разместить в пяти повозках множество товаров, предназначенных для продажи в столице. Двухосные повозки Сирдаха являлись копией повозок пионеров Дикого Запада. Пара лошадей тянула повозку, вмещавшую в себя десять двухсотлитровых бочек. Две повозки были забиты полуфабрикатами молочной продукции, еще две — продуктами мясной направленности. В пятой повозке ехала сама Камисса, но даже в нее погрузили товары на продажу: топоры, косы, пилы и мечи. Весь этот колюще-режущий инструмент разместили в задней части повозки отделенной от «жилой зоны» тонкой занавеской.
После неудавшегося покушения Камисса наняла еще двоих «ихи-ри», несмотря на все мои протесты. Двое охранников неотступно следовали за мной по пятам, вызывая приступы раздражения. По рекомендации Барга на работу приняли Гарса и Дуга, проявивших себя во время боев с учениками школы Бабрана. Тенкор периодически навещал меня, прибежал и после неудавшегося покушения. Тщательный осмотр трупа несостоявшегося убийцы информации не дал: на его левом запястье багровела свежая рана. Татуировка с запястья была срезана, чтобы опознать убийцу не удалось. Со слов Тенкора, он никогда не видел лица этого человека и не мог сказать, какую именно татуировку с него срезали. При кажущейся одинаковости татуировок, каждая школа получала свою незаметную фишку, по которой «ихи-ри» могли идентифицировать.
— Это дело рук Бабрана, но доказательств у нас нет, — выпрямился мой друг и наставник. После тщательного осмотра запястья убитого. — Это уже вторая попытка, кому-то ты сильно мешаешь, Желток.
— Меня зовут Серж, хватит называть меня частью куриного яйца, — пробурчал я, расстроенный тем, что идентифицировать убийцу не удалось.
— Серж, так Серж, — согласился Тенкор, глядя мне в глаза. — Но смена имени не собьет со следа убийц, тебе следует быть осторожнее.
— Буду, спасибо, наставник, — я пожал крепкую сухую руку Тенкора, — мы поедем в Кара-Ач, может, мой враг проявит себя по дороге. Даже скажу больше: я очень надеюсь, что он попробует напасть, решив, что мы беззащитны.