Куба далеко? Куба рядом! 1978

Арх Максим

— Ну так нас никто и никуда не звал, — решил возразить я, попытавшись вразумить товарища, но тут же опомнился, посчитав, что тем самым пойду на его поводу. А посему почесал нос и спросил прямо в лоб: — Слышь, мужик, вот ты тут разными обвинениями сыпешь. Обвинил меня чёрте в чём. А ты вообще кто?

— Я замминистра, сопляк! И ты мне «не тычь»!

— Ну так и ты мне «не тычь», — контратаковал Вася, пропустив «сопляка» мимо ушей.

Ну и, разумеется, мгновенно получил в ответ небольшой пятнадцатиминутный монолог на тему: «Недостатки культуры молодёжи в общении со старшим поколением и её пренебрежение к маститым и заслуженным», который по сути своей сводился к тезису: «Я начальник, поэтому грубить могу.

А ты — просто Васин, поэтому молчи в тряпочку и внимательно слушай что тебе говорят». Нет, конечно, я — Васин, но совсем не тот Васин, который мог бы просто промолчать.

Дав гражданину вдоволь наораться и чуть успокоиться, я спросил: — Всё сказал? Или как? Есть ещё что добавить?

— Неблагодарный щенок! Подлец! Мы и наша партия… — без промедления завёлся хозяин кабинета, после чего, хрипя и брызгая слюной, принялся объяснять неблагодарному подданному «по чём фунт изюма». Разумеется, я молчал иногда, поднимая бровь, в те моменты, когда визави чрезмерно витиевато принимался выводить плебея на чистую воду. Однако я не просто молчал, но ещё и, позёвывая, думы думал. И первое что меня озадачивало это вопрос: почему этот мужик так орёт? В то, что это всего лишь его причуды, я не верил. На такие высокие посты в министерстве так просто не попадают. Чтобы пробраться по карьерной лестнице до таких высот нужно быть не только хитрым, беспринципным и льстивым, но хладнокровным и расчётливым. Такая истерика, из-за какой-то фигни как «тыканье», что я сейчас наблюдал, этим мелким поводом быть вызвана не могла. Я был уверен, что такие люди хладнокровны, со стальными нервами и весьма расчётливы. А, следовательно, кто-то товарища завёл и напугал. Да так, что товарищ, сильно испугавшись, съехал с катушек в желании выслужиться.

— И я выведу тебя на чистую воду! — продолжал неистовствовать визави.

«Фигня какая-то! Орёт, как потерпевший. А ведь по большому счёту ничего серьёзного не произошло. Я этого исполняющего обязанности не знаю, он меня лично тоже. Так чего он визжит-то? Кто его так напугал? Министр культуры? Может быть, конечно, но всё же более вероятно, что тут замешено другое, более серьёзное ведомство или даже ведомства. Напугали и заставили пугать меня. Или так, или человек, краснеющий передо мной прямо на глазах, является душевно больным — клиническим идиотом. Других вариантов нет и быть не может».

А тем временем, гражданин Жирин подвёл итог своему докладу: — В общем, Васин, о твоём хамском поведении я сообщу куда следует. Пусть там разбираются. Сейчас же мне нужно задать тебе несколько вопросов, и ты должен честно на них ответить. Понял меня?

— Нет, конечно.

—?..

— Ты кто? Следователь? Если следователь, то от какого министерства? От Минкульта? По-моему, таких нет и быть не может. Да и вообще, а ну-ка предъяви, гражданин, документы!

— Хрен тебе, а не документы! Тебе уже меня мой секретарь представил! Так что теперь ты знаешь с кем разговариваешь. Так что прикуси язык, а тот хуже будет. Понял?

— Не понял.

— А я вот понял, что нагрубить старшим ты горазд. Уясни — я провожу с тобой беседу от лица министерства культуры. Ты же за границу ездил от Госконцерта? Так это наша организация. Сейчас мы изучаем все материалы по поездке, подводим итоги и, анализируя, делаем определённые оргвыводы, — стал более-менее спокойно пояснять хозяин кабинета, однако остановился на полуслове, вероятно, поняв, что слишком мягок, и заорал: — Да кто ты такой, чтобы перед тобой замминистра отчитывался?! Я сказал: нам нужны ответы на вопросы, и ты нам их дашь! А если откажешься, то с милицией тебя будем спрашивать! Ты будешь говорить?

— Ну милицией-то ты нас не запугаешь, — буркнул я и почесал в затылке. В общем-то, конечно, по большому счёту можно было смело этого товарища посылать на три буквы, но, по сути, он был прав. Единственное,

что тон его, мягко говоря, не адекватен. Но это лирика. Суть в другом. Раз есть задание меня опросить, то, не мытьём так катаньем, они всё равно это сделают. С милицией это будет происходить или КГБ подключат, не суть важно. Гражданин был за границей, а значит обязан предоставить полный отчёт о посещении иностранных государств, тем более что одним из них было капиталистическое — по факту враждебное СССР. Другое дело, что такой отчёт должны требовать компетентные органы, а не работник сферы культуры. Впрочем, может им тоже для отчётности надо. А посему: — Хрен с тобой спрашивай. Только давай по быстрее. У меня через некоторое время ещё одна встреча назначена.

— Не смей так со мной разговаривать, сопляк безусый, — моментально захрипел хозяин кабинета. — Сколько мне нужно будет, столько я и буду тебя спрашивать! Отвечай… Хотя, — полистал лежащие на столе перед ним бумаги. — Пока я не приступил к главному, ответь мне вот на какой вопрос: так как ты числишься на работе в одном из наших ведомств, нам сообщили про лекцию, что ты обещал и своё обещание не выполнил. А люди тем временем ждут, когда ты…

— Вы о чём? — прервал его обалдевший Васин, поняв, что теряет суть разговора и вообще происходящего.

— Что? — побелел прерванный визави.

— Я говорю: чё за лекция?

— Да кто ты такой?! — взвизгнул психический. — Ты кем себя возомнил?! Почему за тобой академик должен бегать?!

— Академик? Это что за «академик»? Вражеский диверсант? За мной? А при чём тут я? Я и в Одессе-то не был, а он там вроде бы по сюжету обитать должен, — ещё больше охренел я от внезапно возникшего в голове шурум-бурума. Поморгал ресницами, пытаясь вернуться в реальность, осознал, облегчённо выдохнул, и задумчиво произнёс: — Н-да, во блин меня унесло. Однако хочу отметить, что идея не плохая и даже можно сказать — великолепная. В 1977 забабахать тему про «академика».

Глава 5

— Что? Чего бабахать? Какая идея? Прекрати паясничать! Ты о чём вообще говоришь?! — гневно прорычал в ответ начальник кабинета.

— Я говорю о Даве… — о Давиде Марковиче.

— Кто это?

— Дава Гоцман из суперфильма, — буркнув, пояснил милый пришелец из будущего, прикидывая сколько сейчас лет Машкову и Пареченкову, ибо на мой взгляд без таких актёров фильм «Ликвидация» вряд ли мог бы получиться на столько клёвым, каковым он был в моём полусветлом прошлом будущем.

— Что? Какая ликвидация? Ты что Васин, совсем чокнулся? Кого ты собрался ликвидировать? — в свою очередь обалдел замминистра.

— Да никого. Это сейчас не актуально пока. Они ещё маленькие. Пока ничего толком снять не получится, — отмахнулся я, но тему не свернул, а продолжил размышлять вслух. — Во всяком случае это не актуально, пока актёры не подрастут… Сколько им сейчас? Лет по десять-пятнадцать? Н-да… Вряд ли они в столь юном возрасте нормально смогут сыграть роли суперсыщика и супердиверсанта…Да и вообще, а Фиме — в смысле Маковецкому, сейчас сколько? Гм, тоже, наверное, не много. Они все, плюс-минус, вроде как, ровесники. А без такого Фимы как там картина очень сильно потеряет в красках. Без того Фимы никак нельзя, — хмыкнул и почесав бороду. — Впрочем Гоцмана, вероятно, может заменить Владимир Семёнович. У него типаж в общем-то совпадает… Но, с другой стороны, он сейчас в «Место встречи изменить нельзя» снялся или вот-вот будет сниматься. И тогда это будет не очень хорошо. Жеглов с Давой чем-то в этих самых типажах похожи, если, конечно, так вообще можно выразиться, и зритель это обязательно заметит. А как заметит, невольно будет их сравнивать между собой. Поэтому, пока, наверное, этот перспективный проект нужно отложить на год-другой или даже лет на десять…