Куба далеко? Куба рядом! 1978
Шрифт:
— Хорошо. Молчу.
— Что хорошо? Ты посмотри, чего ты наделал! Посмотри, чего натворил! Посмотри, как опозорил всех нас! Грязью облил. Что сейчас подумают все наши друзья в мире? Что сейчас у нас вот такая культура? Такие песни любят теперь наши люди? Это же катастрофа! Ты всё разрушил! Подонок ты, Васин — безответственный асоциальный тип! — припечатал он меня, ударив кулаком по столу. — Но это ещё не всё! Тебе этого мало показалось… Ты ещё решил снять всякого разного… да такого, что смотреть противно! А мы вот посмотрим! Сейчас другие твои эти клипы разберём! А те даже похлеще… Молчишь? Не знаешь, что сказать? Или забыл? Ну так я напомню.
— А что с ним не так?
— Да всё с ним не так! Ты зачем такое на сцене вытворял? Зачем прыгал как… как обезьяна! Зачем?! Ты что обезьяна?
— Это танец такой.
— Это не танец! А если это танец, то танец обезьян! Так обезьяны в джунглях танцуют. И я тебя спрашиваю: ты — обезьяна? Обезьяна ты или человек?!
— Человек.
— А мне кажется обезьяна!
— Нет — человек.
— А мне всё же кажется обезьяна!
— Да человек я, человек.
— Нет обезьяна ты, Васин, обезьяна!
— Товарищ замминистра, — решил прекратить я бесплодную дискуссию, расставив точки над «и», — Я — Человек. Но если не учитывать библейской истории возникновения человека на нашей бренной Земле, то нам согласно нашей идеологии, базирующейся на диалектическом материализме, придётся признать тот факт, что все мы произошли от обезьян. А посему Вы мне как обезьяна обезьяне ответьте: Вы что с нашей идеологией не согласны?
— Ах ты, сопляк… Ах ты… Ах… — захрипел замминистра и схватившись за грудь упал.
— Скорую! — не медленно заорал я, в мгновения ока выбежав в приёмную, а затем, увидев, что информация до Евсеева дошла и он схватил трубку телефона, моментально бросился обратно в кабинет к еле дышащему телу, лежащему на красной дорожке с зелёными полосами по краям.
Глава 6
Что конкретно с замом я не знал, но подозревал, что что-то с сердцем, а посему быстро отдёрнул шторы, приоткрыл окно, расстегнул пациенту воротник, освободив шею от галстука, налил из графина в стакан воды и повернул замминистра чуть на бок, приподнял голову, после чего стал намоченным галстуком протирать ему лицо, давая немного попить, благо хрипеть он перестал. Товарищ Жиров с благодарностью смотрел на меня, а я уже спрашивал у Евсеева, принимает ли его начальник какие-нибудь таблетки или капли для сердца.
— Да не знаю я. Он тут пятый день только работает. Я ещё не в курсе всех дел, — ответил секретарь, придерживая новоиспечённого шефа за голову.
— Нужно, наверное, окно ещё приоткрыть, — предложил я, глядя на ставни.
— Только совсем не на много, не хватало, чтоб он ещё и воспаление лёгких получил, — раздался голос мужчины, и я с удивлением увидел вбежавшего медика, одетого в белый халат и с чемоданчиком в руке.
Оказалось, это штатный сотрудник медицинского кабинета, расположенного в здании. Облегчённо вздохнул, поняв, что теперь у зама шансов выжить становится многим больше, чем если бы оказанием первой помощи занимался только я. Ну что мы знаем про оказание помощи. Когда у человека сердце заболело: выпей валокордин, положи под язык корвалол, вызови скорую и ляг, приподняв подушки. Также я слышал, что иногда, когда таблеток нет, то больным предлагалось съесть белый хлеб с сахарным песком. Не знаю помогает ли это, но как
Дверь в приёмную медики нас попросили не закрывать, чтоб воздуха было больше, и попросили никого в эту самую приёмную не пускать, чтобы никто не мешал лечить пациента.
— Закрой дверь на ключ и повесь табличку «перерыв по техническим причинам», — посоветовал я секретарю-референту.
— У нас таких табличек нет, — посетовал тот.
— Упущение. Обязательно заведите как всё закончится, — порекомендовал я.
И в этот момент дверь в приёмную отварилась и вошёл высокий усатый мужчина в строгом тёмно-синем костюме.
— Евсеев, что случилось? Где Алексей Гаврилович? — быстро произнёс он.
— Вон. Лежит на диване. Там врачи с ним.
— Он жив? — пройдя к двери в кабинет, спросил тот.
— Да.
Взглянув на бледного Жирова, над которым суетились эскулапы, усатый мужик повернулся ко мне и, глянув исподлобья, сквозь зубы прошептал: — Не успел.
Я его не понял, поэтому спокойно выдержал холодный взгляд, ответив на него полным безразличием своим взглядом.
— Васин, иди за мной, — наконец закончил свои попытки меня загипнотизировать мужик.
От такого беспредела я, честно сказать, охренел и от неожиданности даже опешил, не понимая, как на это отреагировать: выкинуть дурака в окно или просто сломать руки, ноги и челюсть.
Пока размышлял, ко мне подошёл секретарь-референт исполняющего обязанности первого заместителя и сказал: — Саша, не волнуйся. Это второй заместитель министра товарища Демичева — Григорий Иванович Лосев.
— Н-да? — озадаченно произнёс я, прикидывая имеет ли смысл мне запоминать имена всех этих заместителей. Решил, что пока нет и, демонстративно отвернувшись от зама к секретарю, спросил: — А не в курсе чего этому заместителю нужно?
— Васин, ты как разговариваешь?! — тут же зарычал Лосев.
— А ты как? Не представился. Тыкаешь. Зовёшь куда-то. Так какое после этого отношение ты хочешь получить в ответ? — парировал я.
— Ладно, — примирительно приподнял руку тот, зло зыркнув, — я просто на нервах. Давай пройдём в мой кабинет. Насколько я понял, в связи с болезнью товарища Жирова беседа у вас с ним не состоялась?
— Да, практически нет, — не соврал Саша.
— А побеседовать, тем не менее, обязательно нужно. Этого требуют, гм, — он запнулся, однако довольно быстро нашёлся и закончил: — Правила.
— Гм, ну ладно. Раз требуют, пошли.
— Евсеев, сходи в кабинет и принеси мне папку с последними записями Алексея Гавриловича. Он должен был беседу фиксировать. Она наверняка на столе лежит, — приказал секретарю новый зам и тот быстро метнулся в кабинет.
Кабинет этого Лосева оказался не далеко — напротив кабинета Жирова. По своему стилю, архитектуре и мебели рабочее помещение второго зама ничем не отличалось от точно такого же кабинета первого зама. И даже дорожка была точно такая же.