Куба далеко? Куба рядом! 1978

Арх Максим

Однако ответ худрука меня откровенно потряс.

— Сказали, чтоб ты исполнил песню, на английском языке. Песня из твоего репертуара.

— Да? — удивились все.

— Да, — подтвердил товарищ Блюмер. — Она называется, — он залез к себе в карман и, вытащив телефонную книжку, нашёл нужную запись и торжественно зачитал: — «Roots Bloody Root».

— Да ну нах***?! — не поверил я.

— Саша, не выражайся, — тут же зашептала мама. — Мы в приличном обществе.

— Сори… — быстро извинился и поправился: — Я имел в виду… э-э, в смысле — как это так?

— Честно сказать, я сам не понимаю. Просил их разъяснить

необычность такого решения, но мне ответили, что песни все уже утверждены, поэтому смысла оспаривать нет, — развёл руками худрук.

— Ё-моё, да это ж подстава чистой воды, — прошипел любящий металл человек из будущего, прекрасно понимая, чем всё это может закончиться.

— А что, разве песня, о которой говорит Яков Моисеевич плохая? — спросила мама и перебывала уточнить: — Это одна из тех, что вы пели за границей?

— Нет, просто это несколько необычная композиция, — стал пояснять Моисеич и, увидев кого-то, перешёл на шёпот: — К нам идут. Товарищ Лебедев и товарищ Минаев. Минаев из Госконцерта. Вот он, возможно, и прояснит ситуацию.

И, действительно, скосив глаза, я увидел, как в сторону нашей милой компании идут два джентльмена в синих костюмах и при галстуках.

Дабы не тянуть кота за все подробности, я им даже толком поздороваться не дал, а, резко повернувшись в их сторону, произнёс:

— Товарищ Минаев, скажите честно — это Ваших рук дело?

— Здравствуй, Саша, что ты имеешь ввиду?

— Разумеется подставу с репертуаром на конкурсе песни и пляски!

— А что с ним не так? Мне кажется, ты сам ратовал за продвижение этого необычного стиля, так сказать в массы? — хмыкнул тот и обратился к пришедшему с ним за подтверждением его слов: — Товарищ Лебедев, мне помнится, Вы тоже присутствовали в то время, когда этот замечательный юноша уверял нас, что именно рок и металл необходимо внедрять в сознание советских людей, а не какую-то попсу. Ведь так?

— Вы правы, товарищ Минаев. Именно так всё и было, — подтвердил тот. — Ратовал и просил внедрять. А теперь, смотрите, как получается интересно, как только ваше ведомство дало ему такую возможность, он сразу же стал от чего-то ей недоволен. Просто нонсенс какой-то!

— Да при чём тут нонсенс?! — крикнул я и в этот же момент все «зашикали», призывая меня говорить тише. Пришлось подчиниться воле большинства, и я, перейдя на шёпот, зашипел: — Нет тут никакого нонсенса! Нет! Просто каждая песня и музыка должна быть уместна. Никто не играет на весёлом празднике траурную музыку, а на похоронах не пляшет «яблочко». Тут тоже самое. Это не рок конкурс, следовательно, все песни должны быть в плюс-минус одном жанре, ну или стиле — кому как нравится. Вы же предлагаете мне выйти из всех рамок и сыграть то, что мне даже в ФРГ Вы же и запретили играть под страхом отлучения от всего. Хотя вот именно там, это сыграть было бы более уместно! Там отчасти как раз и был роковый концерт.

— Что-то мы тебя не поймём: то ты за рок, то ты против. Ты бы уж определился.

— Я уже сказал, что должна быть своевременность! Да и не рок вы мне петь предлагаете, а тяжёлый металл. Рок бы ещё может и прокатил… Тут же вообще другой коленкор! А посему напоминаю свои же слова, что сказал только что: хороша ложка к обеду! Ну или: всё хорошо вовремя! И еда, и музыка! В данном случае то, что мне предлагается исполнить, вообще выходит за рамки добра и зла. Вы представляете

какой эффект она произведёт на рядового слушателя. Сначала поют наши любимые исполнители романтические песенки, а потом выхожу я и зарубаю «thrash-death metal»? Да после этого половина страны заиками сделается! — стал пояснять я масштаб проблемы…

https://youtu.be/F_6IjeprfEs?t=23 Sepultura — Roots Bloody Root

…А затем ко мне в голову пришла тревожная мысль и я тут же её озвучил: — Да и вообще… Какого хрена?!?! На конкурс должны быть представлены песни, за которые голосуют слушатели нашей страны. «Сепультуру» же основная наша масса народонаселения слышать не могла, ибо эти песни предназначались для иностранного обывателя! Тогда какого хрена вы предлагаете мне петь то, за что никто не голосовал?

— Это решение было принято на самом верху. Хочу сказать тебе искренне, и я, и многие мои коллеги тоже были крайне удивлены им. Мы все считали, что ты должен исполнить песню про розы. Но увы… приказы не обсуждают. Начальство решило, что именно ты будешь первым, кто представит этот новый для советских людей жанр в музыке советскому слушателю.

— Да как вы не понимаете?! Это песни не для всех! Ну какой ещё металл для бабулек и дедулек сидящих у подъезда на скамейке? Как вы себе это представляете?! Люди отдыхают у экранов телевизоров, смотрят семьёй музыкальный конкурс, слушают лирические песенки, возможно подпевают, пьют чай с тортом и пирожными, и тут я со своим «блади рутс»?! Какова будет их реакция? Да они ж возненавидят меня сразу же! Зачем это нужно делать?!

— Саша, ну что я-то могу тебе сказать? Есть решение. Вот и всё, — пожал плечами представитель Госконцерта.

— Да нечего тут говорить — подстава чистой воды. И даже в первом приближении можно понять откуда ветер дует, — вздохнул я и, посмотрев на псевдомидовца, смотрящего на меня строгим взглядом, добавил: — Да, товарищ Лебедев?

Все присутствующие перевели взгляд на него.

— Васин, Васин, — хмыкнул тот. — Вот ты вроде взрослый человек, а запомнить не можешь простого правила. А ведь я тебе его уже неоднократно говорил. Другой бы уж выучил его наизусть. А ты всё упрямишься.

— Интересно было бы услышать вновь, а то я что-то запамятовал.

— А оно очень простое. И раз уж ты заговорил про ветер, то его можно озвучить так: посеешь ветер, а пожнёшь бурю.

— Пространно, да и вообще не очень. А чтобы закрыть тему ветра, я вам вот что скажу, — начал было заводиться я и чуть было не ляпнул: «Я вам через пару дней такой ветер, б**, устрою, что вы все повылетаете нахрен из своих кресел! Ко*** вонючие!!!», но вовремя тормознул и решил сыграть другую партию. Вновь тяжело вздохнул и, опустив голову, негромко произнёс: — Считайте, что ваш ветер меня сломал и меня больше нет. Прощайте.

С этими словами опустил плечи, развернулся и, так и не поднимая головы, ни с кем не прощаясь, пошёл к выходу.

— Саша! Саша! Ты куда?

— Саша подожди! Не уходи!

— Куда ты?! Стой!

Говорили голоса, в которых легко узнавались родные и близкие мне люди.

— Куда ты?!

— Саша, стой! Стой же ты!

— Сашенька, остановись!!

Говорили они и тянули меня за плечи, пытаясь остановить. Но я не обращал на них никакого внимания. Я играл свою роль — роль разбитого и сломленного человека, которого жернова системы стёрли в пыль.