Куба далеко? Куба рядом! 1978
Шрифт:
— Саша, но у тебя же сегодня концерт?! Ты же поёшь на сцене!
Пришлось пройти в комнату и включить ей пластинку с той песней, которую меня хотели заставить на этом концерте петь. Она, естественно, была ошарашена музыкой, включённой на всю катушку в пять утра, и, после моего объяснения и пояснения, согласилась, что для конкурса такой репертуар совершенно не подходит.
— Но, Саша, они же на тебя обидятся и не будут больше приглашать. Ты испортишь свою карьеру певца, — резонно заметила она, поправляя на мне шарф.
— Не будут приглашать сейчас, будут приглашать потом — когда осознают все упущенные выгоды и возможности. А если не осознают или не захотят осознавать, то, возможно, тогда им поможет в этом
Ну, а что ещё я мог сказать и сделать? Совершенно ясно, что меня зажимают. Кто это делает — абсолютно не важно. Факт, что делает и факт, что он думает, ему за это ничего не будет. Непонятно только откуда у этого деструктивного элемента такая уверенность в своих силах? Вероятно, он или они считают себя неуязвимыми. И это подтверждается хотя бы тем фактом, что они собирались заставить меня петь рок — в широком понимании этого слова, на конкурсе, который транслируется по телевидению. А ведь телевиденьем заведует Сергей Георгиевич Лапин — друг Брежнева, который если не захочет, то фиг такой материал пустит в эфир. И уж тем более рок, который даже и не рок вовсе, а самый настоящий металл! Но походу не смог он противостоять тем, кто развязал со мной необъявленную войну.А значит, скрытый враг сидит на самом верху и практически всемогущ. И это доказывает не только провокация с песней, но и другие косвенные и не очень признаки. Явная агрессия заместителей министра, как только мы прилетели из Германии, не менее явные выпады на комсомольском собрании, да и игнорирование решения Совета министров СССР — тоже значит не мало. А ведь на Совмин, насколько я понял из слов Мячикова, ставился вопрос именно о полном содействии всех министерств и ведомств в моих начинаниях. Однако тем, кто играет против, по всей видимости, всё равно. Они вообще ничем не гнушаются. Не получилось через заместителей министра нагнуть, попробовали через комсомол. Не получилось через комсомол, не беда, решили дискредитировать через песню, представленную в финал конкурса. Сейчас же вообще опустились до мерзости — не выдали приглашения на съёмку, зная, что там будут петь те, кого я, собственно, воспитал. Это же самая натуральная подлость! И по большому счёту именно это, стало последней каплей, упавшей на чашу весов, которая, в конечном итоге, и перевесила, отвергнув любой разумный вариант, предложив действовать безумно.
Что ж, в ближайшее время мне предстоит понять, прав ли я был насчёт этого безумства или нет.
— Как выступили, друг Савелий? — спросил я своего шофера, как только мы отъехали от дома.
— Отлично. Всем понравилось. Тебя ждали и искали, но там народа столько было, что никого не найдёшь, — ответил тот и поинтересовался: — А где ты был? Почему не пришёл?
— В зале, конечно, — беззастенчиво соврал я.
— А почему тогда спрашиваешь: «Как выступили?»
— Да потому, что я-то видел, что вы неплохо сыграли. Зрители тоже это по достоинству оценили. А мне хотелось узнать, как это выступление оцениваете именно вы своим коллективом, — продолжил наводить тень на плетень Саша.
— Ах, вот ты о чём… Тогда ясно. Ну, в общем, если быть не многословным, то сыграли мы на вполне себе не плохом уровне и настрой коллектива сейчас на высоте.
— О как! Отлично! — порадовался я за ребят и с удовольствием стал слушать рассказ о том, как они были довольны своим выступлением.
Ну, собственно, другого я и не ожидал. Ребята стали относится к сцене как к обыденности и это сразу же повлекло за собой раскованность. А именно раскованность мешает совершать ошибки. Ты выполняешь свою работу, даже не думая, ибо всё тело и мозг воспринимают данный труд как само собой разумеющееся. Такое рано или поздно происходит практически со всеми артистами. И я был очень
— Ну а после этого, я уложил в машину все цветы, которые подарили Юле и отвёз её домой, — закончил свой рассказ Савелий.
— И много было цветов?
— Очень. Всё заднее сидение было ими забито практически по стекло.
— Круто, — порадовался я и хотел было спросить, как обстояли дела с цветами у других наших дам из группы, но Сева меня опередил.
— Ну, так ты решил всё же попробовать осуществит свой безумный план?
— Да, больше ничего не остаётся. Они мне просто не оставили выхода.
— Ты думаешь всё так серьёзно? — обеспокоенно спросил друг.
— Более чем, — подтвердил я. — И раз мы перешли к этому разговору, то повтори пожалуйста то, что ты будешь сегодня делать и кому звонить.
— Конечно, — кивнул Сева и, повернув на повороте, начал рассказывать все свои действия. — Сейчас, после того как я тебя отвезу, я еду домой и ложусь спать, далее занимаюсь своими делами вплоть до вечера. Далее я, якобы, что-то вспоминаю и бегу к телефону. Это должны видеть домохозяйка и вся семья, после чего набираю…
Я внимательно его слушал и, видя, как он в точности рассказывает план своих действий, очень надеялся, что на данном этапе он не подведёт.
Через полтора часа мы уже выгружались, занося вещи в деревенский дом.
Бабушка такому раннему визиту внука явно удивилась и сразу же забеспокоилась. Когда же мы стали вытаскивать из машины телевизор и видеомагнитофон, её беспокойство переросло в уверенность, что мама меня выгнала из дома.
— Да не выгнала она меня, — в сотый раз повторил я, когда Сева отказавшись от чая, уехал. — Говорю же — я просто приехал к тебе на недельку. Мне клип нужно снять, а заодно хотел и проведать тебя.
Естественно, такие объяснения бабушку не устроили, и мне пришлось вначале рассказать, что такое клип, потом какой именно клип я хочу снять, потом рассказать, зачем он мне нужен, а уже потом в течение часа убеждать её, что у меня с головой всё в порядке и я не сошёл с ума.
Пришлось вновь и вновь раз за разом объяснять концепцию сверх гениального плана и слёзно просить её мне подыграть.
Бабушка, конечно, отнекивалась, и, крутя у виска пальцем, говорила, что мой план не сработает, говорила, что это глупо, говорила, что за такие шалости меня поставят на учёт, а маму лишат родительских прав, но я знал, что, в конечном итоге, смогу её убедить и она обязательно поможет любимому внуку реализовать амбициозный проект.
А план проекта, собственно, был простой: делаю в комнате необходимый антураж. Снимаю видеоклип одним кадром, исполняя его под фонограмму. А после этого дожидаюсь гостей. В том, что они рано или поздно появятся, у меня лично, не было никаких сомнений — уж больно много денег я стал приносить стране, чтобы про великого меня так просто позабыли. Ну, так вот, когда те появятся, передаю им запись с музыкальной композицией. Не сам, конечно, передаю, а с помощью бабушки ввиду того, что по легенде я в это время буду спать в хлам пьяный. Ну, а дальше — будь что будет…
«Не может быть Саша, неужели ты действительно собираешься принять алкоголь? — тут же спросят меня голоса, живущие в голове, а потом, осуждающе посмотрев в мою сторону, добавят: — Этого не может быть! Ты же не пьющий человек, — и напомнят: — Ты сам об этом не раз и не два говорил. Неужели ты всех обманул?»
«А я разве отказываюсь от своих слов? Непьющий я… Но для дела… На что только не пойдёшь ради дела. Так что зря вы меня собираетесь журить. Тем более пить я не собираюсь. Все эти бутылки нужны именно как бутафория, для создания нужной атмосферы хаоса и запоя. А так я, естественно, пить не буду!.. Наверное…»