Кубок лунника

Клименко Анна Борисовна

Раздались звуки мягких, осторожных шагов, и из темноты вылился черный силуэт лунника.

– Не будем, – мягко согласился он, – толку все равно никакого, госпожа Вейн. Надо сказать, вы просто поражаете своей неординарной глупостью. Я просил вас уехать, я говорил вам, что лунники сами накажут виновного, как только его вина станет очевидной. И что? Все кончилось тем, что отважная Малика Вейн угробила верховного лорда Ловенны…

– Он убил всех этих людей!

– Нет! – граф рубанул ладонью воздух, – это был не он, Малика. Ты ошиблась, и тем самым приговорила

себя к смерти. Ты слишком поторопилась, понимаешь? Даже я теперь не в силах тебя отсюда вытащить!

– Вы второй, кто мне говорит о невиновности Сильвана, – судорожно выдохнула ведьма, – а между тем он едва меня не придушил, когда… – и она запнулась. Потому что попросту не знала, как сказать о том, что было.

– Договаривай, – вдруг приказал лунник, – почему ты умолкла?

– Я… я…

– Что такое, госпожа Вейн? Вы смущены? Вы не хотите рассказать о том, как провели веселую ночь в доме Дэйнора Сильвана?

Малика опустила голову. Стыд жег ее невыносимо. Если бы только можно было стереть из ее прошлого тот вечер, когда она явилась на ужин к Дэйнору! Вечер. И ночь. До самого утра.

– Да, я там была, – прошептала она, – я хотела выяснить…

– Методами, достойными агента по делам нечеловеческих сущностей, – любезно подсказал Альвен. Его лицо по-прежнему оставалось в густой тени, и Малика видела только сверкающие глаза.

– Не корите меня этим… хотя бы сейчас, – беззвучно выдохнула она, – лучше скажите, сколько мне осталось.

– Два часа.

– И только? – страх, до этого покалывающий иголочками, врезался в сознание тяжелым лезвием топора.

– И только, – спокойно подтвердил лунник, – надеюсь, вы уже помолились Всеблагому?

– Нет.

– Зря. Его помощь бы пригодилась.

– Кажется, мне уже никто не поможет, – буркнула ведьма.

Она тонула в море отчаяния.

Конечно, сколько угодно можно рассуждать о том, что все смертны, и что смерть неизбежна, вопрос только в том – когда.

Но если остается два часа до того, как тебя сожгут на костре, хочется вопить, хочется кататься по земле и умолять… Просить…

– Возможно, Всеблагий мог бы вам помочь, – негромко сказал Альвен, – возможно, он мог бы послать вам защитника.

– Какого еще защитника?

И тут Малика наконец увидела лицо лунника – мертвенно-бледное, с черными мешками под глазами. Хотя, может все это и примерещилось в потемках.

– Это старый глупый обычай, – неохотно пояснил граф, – любой преступник может надеяться на милость Ночной Странницы, если она пошлет того, кто будет биться с обвинителем. Биться насмерть.

Малика прислонилась спиной к стене, чувствуя каждую неровность.

– Вы смеетесь надо мной, граф. Кто захочет защитить чужачку, убившую верховного лорда? К тому же, ввязаться в драку с Дэйнором – чистой воды самоубийство.

– Вы действительно так считаете?

– Вам лучше знать, вы с ним уже сталкивались.

– Тем не менее, остался жив.

– Дэйнор слишком силен, – ведьма покачала головой, – я думаю, что желающих не найдется.

– И вы правы,

совершенно правы. Так что… Остается взойти на костер с гордо поднятой головой. Вы сможете это сделать, госпожа Вейн?

– Не знаю.

В пещере повисло тревожное молчание. Малика комкала шелковый пояс халата, а лунник просто стоял и смотрел на нее сверху вниз.

– Вам придется это сделать, иначе я буду думать, что ошибался в вас, – тихо сказал он.

– Наверное, вы с самого начала во мне ошибались, граф. Трудно найти в Этернии более взбалмошную и глупую особу, чем я.

– Сделайте это для меня, госпожа Вейн. Мне бы не хотелось видеть вас обезумевшей от страха и валяющейся в ногах у палача.

– Хорошо, я постараюсь, – она кротко опустила голову, – наверное, для меня очень важно то, как вы будете обо мне думать… после того, как…

– Вот и замечательно, – лунник ободряюще похлопал ее по плечу и повернулся, чтобы уйти, но Малика успела цапнуть его за рукав.

– Подождите! – она быстро поднялась, ойкнула от боли в затекших ногах, – подождите… вы ведь… хотя бы не ненавидите меня? Помните, тогда, в Ирисовых пустошах, я сказала… что не хочу вас больше видеть… Я не хотела так говорить, но… Вы не должны меня за это ненавидеть!

Последние слова вырвались из горла вместе с рыданиями.

– Вы что, в самом деле считаете, что я вас ненавижу? – на губах лунника играла угрюмаяполуулыбка, – право же, госпожа Вейн, не нужно так думать. Хотя, несомненно, кто-нибудь другой смог бы возненавидеть вас, пропахшую Дэйнором Сильваном так, что у меня голова кругом идет.

– Я не хочу, чтобы вы смотрели, как я сгорю, – она всхлипнула, все еще цепляясь за бархатный рукав.

– Но я должен присутствовать на казни, – лунник осторожно освободился из ее хватки, – простите, мне пора. Сейчас придет девушка, которая должна вас остричь и переодеть.

– И мы больше никогда не увидимся, – обреченно шепнула ведьма.

– Думаю, никогда, госпожа Вейн.

– И это все, что вы мне можете сказать?..

– Да.

…Он ушел.

А Малика впала в странное заторможенное состояние. Ей вдруг стало все равно, что будет дальше – сожгут ли ее, четвертуют или повесят… Единственный человек (тьфу, лунник!), на сочувствие которого она рассчитывала, в конце концов от нее отвернулся, вырвал с корнем из сердца. Наверное, именно этого она заслужила. Ну а если нет никого, кому ты нужна – значит, ты уже и так мертва, Малика Вейн.

* * *

…– Госпожа Вейн?

Знакомый, до боли знакомый голосок, звонкий и жизнерадостный.

– Зачем ты здесь?

Оборачиваться не хотелось. Двигаться – тоже.

За спиной затрепетали оранжевые сполохи факела.

– Я пришла, чтобы вас остричь и переодеть, – просто ответила Марисия, – вы позволите? Никто больше не хотел сюда идти, вот я и решила, что…

– Что самое время поговорить по душам? – она резко обернулась, надеясь застать лунницу врасплох, но Марисия с недоумением покачала головой.